Кремль, как уже сказано, примирился с ничтожеством Коминтерна при помощи теории социализма в отдельной стране. Надежды на международную пролетарскую революцию он заменил надеждами на Лигу Наций. Иностранным компартиям приказано вести "реалистическую" политику, которая в короткий срок добьет то, что еще осталось от Коминтерна. Со всем этим Сталин мирится заранее. Но с чем он не может примириться, так это с возрождением мирового революционного движения под самостоятельным знаменем. Можно отказаться от критики реформизма; можно заключить блок с радикалами; можно одурманивать рабочих отравой национализма или пацифизма; но нельзя ни в каком случае допустить, чтоб международный пролетарский авангард получил возможность свободно и критически проверить идеи ленинизма на собственном опыте и сопоставить при свете дня сталинизм с так называемым троцкизмом.
С 1923 года вся идеология советской бюрократии складывалась путем все более враждебного отталкивания от "троцкизма". При всяком новом зигзаге точкой отправления служил "троцкизм". И сейчас, когда террористический удар Николаева ставит перед бюрократией заново важнейшие политические вопросы, которые казались ей раз навсегда решенными, она снова пытается, через посредство группы Зиновьева, найти виновника в лице троцкизма, который является, как известно, авангардом буржуазной контр-революции, союзником фашизма и пр. Внутри СССР бюрократии удалось постольку утвердить эту версию, поскольку массы лишены возможности проверки, а те, которые знают правду, вынуждены к молчанию. Именно из этого состояния придавленности партии и выросло, как уже сказано, чудовищное явление внутрипартийного терроризма. Но опасность подкрадывается -- уже подкралась -- извне, с международной арены. Те самые идеи Маркса и Ленина, которые внутри СССР караются тюрьмой, ссылкой и даже расстрелом, как "контр-революционный троцкизм", находят сейчас все более широкое и открытое признание со стороны наиболее сознательных, активных, самоотверженных элементов международного пролетарского авангарда. Гнусные клеветы, которые наемные журналисты, без чести и совести, продолжают и сейчас повторять на страницах печати Коминтерна, вызывают все большее возмущение в рядах самих компартий, изолируя в то же время секции Коминтерна от более широких кругов.
Сама по себе такая перспектива, повторяем, перестала пугать Москву. Но есть другая опасность, которая начинает давить на сознание сталинской фракции, как кошмар. Рост влияния идей нефальсифицированного ленинизма в рабочем движении Европы и Америки не сможет остаться тайной для рабочих СССР. Можно, хоть и не легко, замолчать участие бывшей американской Лиги в пенсильванской стачке, можно, хоть и трудно, замолчать слияния Лиги с Рабочей Партией; но когда события примут более широкий размах и революционные марксисты, ленинцы, примут в них руководящее участие, замолчать эти факты не будет никакой возможности. Вытекающая отсюда для сталинской фракции гигантская опасность совершенно очевидна. Все здание лжи, клеветы, травли, фальсификаций и амальгам, здание, непрерывно возводившееся со времени болезни и смерти Ленина, обрушится на головы самих строителей, т.-е. клеветников и фальсификаторов. Сталинцы глухи и слепы к перспективам мирового рабочего движения. Но у них чрезвычайно изощренный нюх по части всякой опасности, угрожающей престижу, интересам и привиллегиям бюрократии.