Ничего не поделаешь: Мануильский сейчас вождь Коминтерна. Самая сильная сторона этого человека состоит в том, что он сам себя не берет в серьез. Это свидетельствует, что он склонен к самокритике. Потому ли, что Сталин не берет в серьез Коминтерна или по другой причине, но решено было, что не берущий себя в серьез Мануильский является надлежащим человеком на надлежащем месте. Да и кого другого поставить?
Если бы собрать полное собрание "сочинений" Мануильского, то получилась бы, если и не поучительная, то во всяком случае занимательная книга. Мануильский всегда был чьим-либо оруженосцем, причем своих "рыцарей" он менял много раз; дольше всего он состоял при небезизвестном Алексинском. Ныне Мануильский, в качестве оруженосца Ярославского, является одним из подручных прокуроров по делам троцкистской идеологии. И под собственным именем, и под псевдонимами, он снова и снова доказывает непримиримость троцкизма и ленинизма. Но он не всегда так говорил. В 1918 году Мануильский выпустил брошюру, в которой писал, что "честь освобождения большевизма от национальной ограниченности и превращения его в теорию международной пролетарской революции принадлежит Л. Д. Троцкому"*1. На одном из пленумов Коминтерна Троцкий приводил эту "знаменитую" в своем роде цитату в присутствии Мануильского и с полным основанием издевался над цитатой и над ее автором. Свою брошюру Мануильский писал после октябрьского переворота и даже после брестских переговоров, причем после опубликования ее ни один волос не упал с его головы. Можно, правда, сказать, что это было до... "профсоюзной дискуссии", и что в дальнейшем Мануильский свой взгляд переменил. Не тут-то было. Недавно мы наткнулись на цитату из статьи Мануильского, написанной в 1922 году, следовательно, тогда, когда под взаимоотношениями Ленина и Троцкого болезнь Ленина уже подводила последнюю черту. Вот что писал Мануильский в статье, посвященной памяти Чудновского: "... "Социал-Демократ", издававшийся в Швейцарии тт. Лениным и Зиновьевым, парижский "Голос", переименованный впоследствии, после закрытия "Голоса" французской полицией, в газету "Наше Слово", руководимую т. Троцким, явятся для будущего историка III-го Интернационала основными фрагментами, из которых выковывалась новая революционная идеология международного пролетариата". ("Летопись революции", N 1, стр. 229, 1922 г.).
Теперь Мануильский доказывает, что во время войны Троцкий был пацифистом и каутскианцем, что ленинизм и троцкизм -- два непримиримых начала, а в 1922 году Мануильский утверждал не более и не менее, как то, что "новая революционная идеология революционного пролетариата", т. е. идеология современного коммунизма, создана Лениным и Троцким. Когда же, собственно, Мануильский увидел свет истины? Ни в 1914 -- 1916 годах, когда он работал с Троцким в парижской газете "Наше Слово", ни в 1917 -- 1922 г.г., когда Мануильский, вместе со всей партией работал под руководством Ленина, свет истины не открывался ему. Только после того, как болезнь, а затем смерть вывели Ленина из строя, а эпигоны, подталкиваемые волной термидорианской реакции, объявили войну идейному наследству Ленина, под именем "троцкизма", Мануильский начал прозревать. Впрочем, не сразу. "Тройка" (Сталин, Зиновьев, Каменев) держала его долго в черном теле и лишь доведя этим до полураскаяния, поставила ультиматум: открыть кампанию против Раковского на Украине, как вступление к кампании против Троцкого. Мануильский после колебаний (слишком высок был авторитет Раковского) принял условие и купил себе этим место в Ц. К. партии. Сделка не составляла секрета для широких партийных кругов, ибо сам Мануильский, со свойственным ему цинизмом, многим изображал эту сделку в лицах, обнаруживая высокие таланты рассказчика национальных и иных анекдотов. Повторяем: этот человек никогда не брал себя в серьез, ни политически ни морально. И его ныне поставили во главе Коммунистического Интернационала. И он ныне вырабатывает маршруты для испанской революции!
В Москве издается "Литературная газета", орган федерации советских писателей. Критиком этой газеты является Авербах. Его права на руководство литературой определяются, с одной стороны, тем, что он своевременно перебежал из рядов оппозиции, куда он попал случайно (И. Н. Смирнов говорил о нем: "не останется у нас, -- очень жаден"), в ряды бюрократии, где он вполне на месте; с другой стороны, тем, что он абсолютно лишен литературного чутья, о чем свидетельствует каждая строка его собственных писаний. В "Литературной газете" от 19 февраля Авербах напечатал гигантскую статью под заглавием "Темпы саморазоблачения (О Троцком, о Маяковском, о попутничестве)". В центре статьи стоит заметка Троцкого, посвященная самоубийству Маяковского. Из этой заметки Авербах извлекает цитату, посвященную пролетарской литературе. "Саморазоблачение" состоит в том, что Троцкий, наконец, открыто признал полную противоположность своих воззрений в вопросе о пролетарской культуре и пролетарской литературе воззрениям Ленина. Приведем, однако, цитату из статьи Троцкого в том виде, как она приведена в статье Л. Авербаха с его собственными примечаниями в скобках.
"Борьба за "пролетарскую культуру" (кавычки Троцкого. Л. А.) -- нечто вроде "всеобщей коллективизации" (его же кавычки. Л. А.) всех духовных достижений человечества в рамках пятилетнего плана -- носила в начале Октябрьской революции еще утопический, идеалистический характер. Знаменательно, что в этой области уже тогда обнаружилось противоречие между Лениным и автором этих строк".
Вся цитата, как видим, взята в кавычки, причем Авербах точно указывает внутренние кавычки самого Троцкого. Авербах точен и добросовестен. Но несмотря на это, вызывает недоумение авербашистый стиль цитаты и особенно последняя ее фраза: "знаменательно, что в этой области уже тогда обнаружилось противоречие между Лениным и автором этих строк". Таким образом Троцкий не только указывает, что у него по известному вопросу были разногласия с Лениным, но спешит подчеркнуть "знаменательность" того, что эти разногласия обнаружились "уже тогда", т. е. Троцкий как бы ставит себе целью саморазоблачение. Это звучит несколько загадочно. Авербах не скупится, однако, на комментарии. "Прежде всего бросается в глаза, -- говорит он, -- откровенное заявление о разногласиях с Лениным". Действительно, Авербах прав, кое-что бросается в глаза. Далее сказано: "Следует быть благодарным: что приятнее читать, чем признание самим Троцким несогласия Ленина с его взглядами на литературу и общие вопросы культуры". Фраза построена неграмотно, как большинство фраз Авербаха, но понять можно. Вся статья заканчивается выводом: "Показательна быстрота саморазоблачения".
Таким образом в 1930 году Троцкий себя разоблачил в том, что не сходился с Лениным во взглядах на литературу. По этому поводу Авербах празднует победу и говорит о быстроте саморазоблачения. Но ведь Троцкий в 1928 году сослан был в Алма-Ата, а в 1929 г. выслан заграницу за контр-революционную деятельность и подготовку вооруженного восстания против советской власти. Какое же значение может иметь по сравнению с этим "фактом" расхождение Троцкого с Лениным во взглядах на пролетарскую литературу? Где же и в чем тут быстрота (!) саморазоблачения? Не наоборот ли? Не разоблачает ли эта "диспропорция" в обвинениях -- хозяев Авербаха? Такова политическая сторона дела. Но есть другая.
Дело в том, что Авербах налгал с начала до конца. Цитата, которую он привел не есть цитата; это фальсификат: грубый, безграмотный, наглый, -- авербашистый. Вот дословно то место из статьи Троцкого, которое перелицевал Авербах:
"Борьба за "пролетарскую культуру" -- нечто вроде "сплошной коллективизации" всех завоеваний человечества в рамках пятилетки -- имела вначале Октябрьской революции характер утопического идеализма, -- и именно по этой линии встречала отпор со стороны Ленина и автора этих строк".
Таким образом у Троцкого говорится, что философия пролетарской культуры "встречала отпор со стороны Ленина и автора этих строк". У Авербаха же сказано: "Уже тогда обнаружилось противоречие между Лениным и автором этих строк". Не больше и не меньше! Человек, выдающий себя за пролетарского критика, оказывается просто низкопробным литературным шулером. На этот раз он слишком грубо попался с поличным и, в сущности, избавляет нас от необходимости дальнейших комментариев. Однако же, нельзя не упомянуть, что подлог Авербаха получает тем более отвратительный характер, что сам Авербах прекрасно осведомлен об отношении Ленина и Троцкого к авербаховскому маргарину литературной и культурной философии. Авербах знает, как сурово Ленин выступал против теоретиков так называемой "пролетарской культуры" в те годы, когда это движение имело революционную подоплеку, а не было захватано руками бюрократических шарлатанов. Авербах знает, что, если у Троцкого и бывали "разногласия" в этом вопросе с Лениным, то они выражались разве лишь в том, что Троцкий мягче Ленина относился к увлечениям идеологов пролетарской культуры и заступался за них иногда перед Лениным. Авербах знает, что книгу свою о литературе Троцкий писал по соглашению с Лениным, который не раз настаивал на том, чтобы главу, посвященную "пролетарской культуре", Троцкий обработал в первую голову и опубликовал в "Правде". Кстати сказать, опубликование ее не сопровождалось никакими комментариями и примечаниями редакции. Ярославский -- сам Ярославский! -- писал Троцкому, что согласен с выраженной им точкой зрения. Все это Авербах знает, потому что, в качестве одного из молодых аспирантов "пролетарской литературы", пытался не раз найти в те годы у Троцкого защиту против взглядов Ленина, но неизменно встречал отпор.
Буквально, какого угла не коснись, идеология центристской бюрократии строится на лжи, фальсификации, на искажении прошлого. Подумать только: вот этакий Авербах выступает наставником и учителем пролетарского молодняка! Он, Авербах, пролагает пути "пролетарской"(!) "культуры"(!!). Люди, которые умеют судить по симптомам, должны понять из одного этого примера, какую смертельную опасность представляет нынешний режим партии для развития социалистического общества и социалистической культуры.
В 1924 году Зиновьев ввел в оборот обвинение Троцкого в издании железнодорожного "приказа 1042", который чуть было не погубил транспорт. На этой канве вышивали затем узоры Сталин, Ярославский, Рудзутак. Легенда обошла в свое время всю печать Коминтерна. В письме Троцкого Истпарту приводятся подлинные отзывы Ленина и Дзержинского о приказе 1042 и о его значении для транспорта. Но есть, оказывается, отзыв более позднего происхождения. В ежегоднике Коминтерна, вышедшем в 1923 году, т. е. накануне кампании против Троцкого, в статье "Транспорт РСФСР и его восстановление" говорится буквально следующее:
"В это время транспорт оказался уже в полной мере разрушенным. Не только о его восстановлении не было речи, но дело дошло до того, что в Совете Труда и Обороны членом коллегии Наркомпути, проф. Ломоносовым, был сделан доклад о том, что транспорт накануне полной и неизбежной его остановки. Тов. Троцкий, приступив к управлению транспортом, выдвинул два лозунга, имевшие решающее значение не только для дела транспорта, но и для всего хозяйства страны... Приказ N 1042 является историческим. По этому приказу в 5 лет паровозный парк должен был быть восстановлен. Коммунистическая пропаганда этого приказа и коммунистический подъем, вызваный ею, нужно признать высшим уровнем, достигнутым классовым подъемом готовности к труду -- подвигу". ("Ежегодник Коминтерна, Изд. Коммунистического Интернационала, Петроград-Москва, 1923, стр. 363).
И т. д. Как видим функция "приказа N 1042" в разные периоды была различна.
Альфа.
*1 Цитату мы вынуждены привести, к сожалению, на память, но за точность смысла ручаемся полностью.