(Письмо из Москвы)
В ответ на статью Ярославского в "Правде" нами выпущена листовка и две статьи "Единый фронт Ярославского и Чемберлена" и "Против клеветы, против ярославщины".
В кампании перевыборов советов мы выступили с дополнениями к наказу, распространенными на предприятиях. Ряд товарищей оппозиционеров избраны в совет.
Январские аресты (в Москве 350, в Ленинграде, Харькове, Днепропетровске, Баку, Одессе и др. индустриальных центров -- столько же), причинили нам большой вред, но связи с предприятиями не порвали. Не прекратили они и наших выступлений на рабочих собраниях, как не прекратили нашей издательской деятельности. В январе, феврале и в первой половине марта (февраль "ознаменовался" новыми арестами в Москве и других городах) нами распространены следующие документы: об арестах, о высылке Троцкого, о кампании клеветы против оппозиции, о голодовке заключенных в Политизоляторе (Тобольске, каторжная тюрьма), о статье Ярославского, "Итоги VIII с'езда профсоюзов", наш ответ аппаратчикам, N 3 бюллетеня, брошюры Троцкого, Смильги и др.
С нового года в Тоб. изолятор направлено свыше ста товарищей из Москвы, Харькова и т. д. Об'явлены приговоры: некоторым заключенным один год изолятора, и два года ссылки, другим два года изолятора и три года ссылки, три года изолятора и два года ссылки, три года изолятора и пять лет ссылки. Переписка с заключенными в изоляторы разрешается только родственникам. Может быть получено и отправлено не больше шести писем в месяц. Письма доходят изуродованными. С 1-го февраля, в некоторых случаях с 15-го, пособие ссыльным уменьшено вдвое, с 30 руб до 15. Полный список ссыльных в ближайшее время пошлем.
Значительно оживилась наша работа среди текстильщиков. Богородские события привлекли всеобщее внимание. Кое-какую информацию об этих событиях вы вероятно почерпнули из отчетов Баумана на московской конференции. Бауман упоминал имя оппозиционера Стуколкина, но он умолчал о том, что глуховские рабочие не дали агентам ГПУ арестовать этого товарища. Их дважды вытолкали из общежития, дежурили перед казармой до утра, перед уходом на работу спрятали его, а через три дня увезли. В Серпухове в совет избран оппозиционер, которого местная газета в течение многих недель травила, как контр-революционера. Не семеновской мануфактуре из-за снижения расценок рабочие бастовали четыре часа. Приехавший представитель Губотдела просил их встать на работу, заверив, что расценки не будут снижены. Выступления наших товарищей на этой фабрике пользовались большим успехом. Расчитываем подробные корреспонденции о настроениях рабочих систематически пересылать для заграничной оппозиционной печати.
На перевыборном собрании безработных металлистов Хамовнического и Пресненского районов, где присутствовало 1.500 человек, принята наша резолюция. На собрании безработных пищевиков выступали оппозиционеры, которые были тут же арестованы. На собрании безработных деревообделочников, где наших выступлений не было, членам партии не давали говорить. Безработица растет, к весне она еще несомненно более увеличится. Если нам не удастся ввести настроение безработных в наше русло, оно, мы опасаемся, перехлестнет через советский барьер.
Официальная партия, как показывают прошедшие собрания, уже не в силах справиться с этой задачей.
За самые последние дни произведены единичные аресты наших товарищей в Ленинграде и Москве. Ходят упорные слухи о предстоящих массовых из'ятиях оппозиционеров и осуществлении сталинского плана очистить промышленные центры от "троцкистов". Положение наших дел таково, что Сталину это не удастся.
Кстати, очень много товарищей в ссылке (Уфа, Астрахань, Чебаксары и т. д.) арестованы и переведены в Тобольск.
Москва, 21 марта 1929 г.