Обнаружив столь своеобразное понимание событий в Польше, Шахтман с удвоенным авторитетом обрушивается на меня по поводу событий в Финляндии. В статье о "мелко-буржуазной оппозиции" я писал, что "советско-финская война, видимо, уже начинает дополняться гражданской войной, в которой Красная армия на данной стадии находится в том же лагере, что финские мелкие крестьяне и рабочие". Эта крайне осторожная формула не встретила одобрения сурового судьи. Уже моя оценка событий в Польше выбила его из равновесия. "Я нахожу еще меньше (доказательств) для ваших -- как бы сказать? -- изумительных замечаний насчет Финляндии", пишет Шахтман на стр. 15 своего "Письма". Очень сожалею, что Шахтман изумился вместо того, чтобы подумать.
В Прибалтике Кремль ограничил свои задачи стратегическими выгодами, с несомненным рассчетом на то, что опорные военные базы позволят в дальнейшем советизировать и эти бывшие части царской империи. Успехи в Прибалтике, достигнутые дипломатическими угрозами, натолкнулись, однако, на сопротивление Финляндии. Примириться с этим сопротивлением означало бы для Кремля поставить под знак вопроса свой "престиж" и тем самым свои успехи в Эстонии, Латвии и Литве. Так, вопреки первоначальным планам, Кремль счел себя вынужденным прибегнуть к военной силе. Тем самым перед каждым мыслящим человеком возник вопрос: хочет ли Кремль просто напугать финляндскую буржуазию и вынудить ее к уступкам или же его задачи идут теперь дальше? На этот вопрос, конечно, не могло быть "автоматического" ответа. Надо было -- в свете общих тенденций -- ориентироваться по конкретным признаком. Вожди оппозиции оказались к этому не способны.
Военные действия начались 30 ноября. В тот же день Центральный Комитет финляндской коммунистической партии, пребывающий несомненно в Ленинграде или Москве, обратился по радио с возванием к трудовому народу Финляндии. "Второй раз в истории Финляндии -- гласит воззвание -- финский рабочий класс начинает открытую борьбу протв гнета плутократии. Первый опыт рабочих и торпарей в 1918 г., окончился победой капиталистов и помещиков. На этот раз ...должен победить трудовой народ!" Уже одно это воззвание ясно показывало, что дело идет не о попытке запугать буржуазное правительство Финляндии, а о плане вызвать в стране восстание и дополнить вторжение Красной армии гражданской войной.
В опубликованной 2 декабря декларации так называемого Народного правительства говорится: "В разных частях страны народ уже восстал и провозгласил создание демократической республики". Это утверждение, видимо, вымышлено, иначе манифест назвал бы те места, где произошли попытки восстания. Возможно, однако, что отдельные попытки, подготовленные извне, закончились неудачей, и что именно поэтому лучше было не уточнять вопроса. Во всяком случае сообщение о "восстаниях" означало призыв к восстанию. Более того, декларация сообщала о сформировании "первого финского корпуса, который в ходе предстоящих боев будет пополняться добровольцами из революционных рабочих и крестьян". Было ли в "корпусе" 1000 человек или только 100, значение "корпуса" для определения политики Кремля являлось бесспорным. Одновременно телеграммы сообщали об экспроприации крупных земледельцев в пограничной полосе. Нет ни малейших оснований сомневаться, что так оно и происходило во время первого продвижения Красной армии. Но даже, если считать и эти сообщения выдумкой, они полностью сохраняют значение, в качестве призыва к аграрной революции. Я имел таким образом все основания заявить, что "советско-финская война, видимо, уже начинает дополняться гражданской войной." Правда, в начале декабря я имел в своем расположении только часть этих данных. Но на фоне общей обстановки и, позволю себе прибавить, с помощью понимания ее внутренней логики, отдельные симптомы позволяли сделать необходимые выводы о направлении всей борьбы. Без таких полу-априорных выводов можно быть только резонером-наблюдателем, но никак не активным участником событий.
Почему, однако, призыв "Народного правительства" не встретил непосредственного массового отклика? По трем причинам: во-первых, в Финляндии полностью царит ныне реакционная военщина, поддерживаемая не только буржуазией, но и верхними слоями крестьянства и рабочей бюрократией; во-вторых, политика Коминтерна успела превратить финляндскую компартию в незначительную величину; в третьих, режим СССР отнюдь не способен вызывать энтузиазм в финляндских трудящихся массах. Даже на Украйне в 1918-1920 гг. крестьяне очень медленно отзывались на призывы к захвату помещичьих земель, ибо местная советская власть была еще слаба, а каждый успех белых влек за собой беспощадные карательные экспедиции. Тем менее приходится удивляться, если финские крестьяне-бедники медлят откликаться на призыв к аграрной революции. Чтобы сдвинуть с места крестьян, нужны были бы серьезные успехи Красной армии. Между тем, после первого плохо подготовленного продвижения, Красная армия терпела одни неудачи. При таких условиях не могло быть и речи о восстании крестьян. Самостоятельной гражданской войны в Финляндии на данной стадии нельзя было ждать: мое предположение говорило совершенно точно о дополнении военных операций мерами гражданской войны. Я имел в виду -- по крайней мере, до разгрома финляндской армии -- лишь оккупированную территорию и смежные с нею районы.
Сегодня, 17 января, когда пишутся эти строки, телеграммы из финляндского источника сообщают, что в одну из пограничных провинций вторглись отряды финских эмигрантов, и что там в буквальном смысле брат убивает брата. Что это, как не эпизод гражданской войны? Не может быть, во всяком случае, ни малейшего сомнения в том, что новое продвижение Красной армии в Финляндию, будет на каждом шагу подтверждать нашу общую оценку войны. У Шахтмана нет ни анализа событий ни намеки на прогноз. Он ограничивается благородным негодованием и, поэтому, на каждом шагу попадает в просак.
Декларация "Народного правительства" призывает к рабочему контролю. Какое это может иметь значение? -- восклицает Шахтман. Рабочего контроля нет в СССР, откуда же ему взяться в Финляндии? Увы, Шахтман обнаруживает полное непонимание обстановки. В СССР рабочий контроль есть давно превзойденный этап. От контроля над буржуазией там перешли к управлению национализованным производством. От управления рабочих -- к командованию бюрократии. Новый рабочий контроль означал бы теперь контроль над бюрократией. Он мог бы быть создан не иначе, как в результате успешного восстания против бюрократии. В Финляндии рабочий контроль означает пока еще только вытеснение туземной буржуазии, место которой расчитывает занять бюрократия. Не нужно к тому же думать, будто Кремль так глуп, что собирается управлять Восточной Польшей или Финляндией при помощи импортированных комиссаров. Самая неотложная задача Кремля -- извлечь новый административный аппарат из трудящегося населения оккупированных областей. Эта задача может быть разрешена лишь в несколько этапов. Первым этапом являются крестьянские комитеты и комитеты рабочего контроля.
(Окончание следует)