Если бы общий хозяйственный уровень, намеченный первой пятилеткой, был достигнут не в четыре года, а в шесть или семь; если бы план осуществлялся даже только на 50%, это само по себе не давало бы еще оснований для тревоги. Опасность лежит не в замедлении роста, а в возрастающем несоответствии разных отраслей хозяйства. Даже при полном априорном согласовании всех составных элементов плана, снижение коэффициента роста на 50% само по себе уже порождало бы, в порядке последствий, большие затруднения: произвести миллион пар сапог вместо двух миллионов -- это одно; построить сапожную фабрику на половину -- это другое. Но действительность гораздо сложнее и противоречивее нашего идеального примера. Диспропорции унаследованы от прошлого. Плановые задания заключают в себе неизбежные ошибки и просчеты. Недовыполнение плана происходит неравномерно, под влиянием особых причин в каждом отдельном случае. Средний рост хозяйства на 50% плана может означать, что в области А план выполнен на 90%, а в области Б на 10%; если А зависит от Б, то в следующем производственном цикле отрасль А может оказаться сведена ниже 10%.
Не в том, следовательно, несчастье, что обнаружилась неосуществимость авантюристских темпов. Беда в том, что призовые скачки индустриализации привели разные элементы плана в угрожающее противоречие друг с другом. Беда в том, что хозяйство работает без материальных резервов и без калькуляции. Беда в том, что разбиты или искажены социальные и политические инструменты для определения эффективности плана. Беда в том, что накопленные диспропорции угрожают все большими и большими неожиданностями. Беда в том, что бесконтрольная бюрократия свой престиж связала с дальнейшим накоплением ошибок. Беда в том, что подготовляется кризис, со свитой таких последствий, как вынужденное закрытие предприятий и безработица.
Разница социалистических и капиталистических темпов промышленного развития -- даже, если брать для сравнения прежний, прогрессивный капитализм, -- поражает своим размахом. Но было бы ошибочно считать советские темпы последних годов окончательными. Средний коэффициент капиталистического роста выводится не только из подъемов, но и из кризисов. Иначе обстоит дело с советским хозяйством. В течение последних 8 -- 9 лет оно переживало период непрерывного роста. Своих средне-взвешенных показателей оно еще не успело выработать.
Нам, конечно, возразят, что мы переносим на социалистическое хозяйство закономерности капитализма; что планируемое хозяйство не нуждается в регулировке посредством кризисов или, хотя бы, посредством преднамеренного снижения темпов. Арсенал доводов сталинской бюрократии и ее теоретиков так беден, что всегда можно заранее предвидеть, к какому общему месту они прибегнут. В данном случае дело идет о простой тавтологии. Так как мы вступили в социализм, то мы должны действовать по "социалистически", т. е. регулировать хозяйство только в порядке все более быстрого планового подъема. Но суть в том и состоит, что мы не вступили в социализм. Методами планового регулирования мы далеко еще не овладели. Мы выполняем только первую черновую гипотезу, выполняем плохо, да еще с потушенными фонарями. Кризисы у нас не только возможны, но и неизбежны. Ближайший кризис бюрократия уже подготовила.
Закономерности переходного общества весьма отличаются от закономерностей капитализма. Но не меньше отличаются они от будущих закономерностей социализма, т. е. гармонического хозяйства, растущего на основе выверенного и обеспеченного динамического равновесия. Производственные преимущества социализма -- централизация, концентрация, единство руководящей воли -- неизмеримы. Но при неправильном применении, особенно при бюрократическом злоупотреблении, они могут превратиться в свою противоположность. Отчасти уже превратились, ибо кризис надвинулся вплотную. Закрывать на него глаза значит очищать поле силам хозяйственной анархии. Пытаться насиловать хозяйство путем дальнейшего подстегивания значит усугубить бедствия.
До каких пределов дойдет кризис, предсказать нельзя. Вопрос этот у нас решается, к счастью, не только слепыми силами. Преимущества планового хозяйства остаются и при кризисе, пожалуй, особенно ярко проявляются именно при нем. Капиталистические государства вынуждены пассивно ждать, пока кризис изживет себя на боках народа, или прибегать к финансовым фокусам, в стиле Папена. Рабочее государство и кризис встречает во всеоружии. Все командные рычаги -- бюджета, кредита, производства, торговли -- сосредоточены в одних руках. Кризис можно смягчить, а затем и преодолеть не командованием, а мерами экономического регулирования. После авантюристского наступления необходимо как можно более продуманное плановое отступление. В этом задача ближайшего года, шестнадцатого года пролетарской диктатуры. II faut reculer pour mieux sauter: отступить, чтоб тем увереннее двинуться затем вперед.