Политика есть концентрированная экономика, а политика диктатуры -- самая концентрированная из всех возможных политик. Перспективный хозяйственный план -- не заранее данная догма, а рабочая гипотеза. Коллективная проверка плана должна происходить в процессе его выполнения, причем элементами проверки являются не только цифры бухгалтерии, но и мускулы и нервы рабочих и политическое самочувствие крестьян. Прощупывать, проверять, суммировать, обобщать все это может только активная, самодеятельная, уверенная в себе партия. Пятилетний план был бы немыслим без уверенности в том, что все участники хозяйственного процесса, правления заводов и трестов, с одной стороны, завкомы, с другой, будут подчиняться партийной дисциплине, а беспартийные рабочие не выйдут из-под руководства ячеек и завкомов.
Партийная дисциплина тем временем окончательно слилась с административной. Аппарат оказывался всемогущим, -- оказывается еще и сегодня, -- поскольку имел возможность расходовать основной капитал большевистской партии. Этот капитал велик, но не безграничен. Перенапряжение бюрократического командования достигло, с момента разгрома правого крыла, высшего предела. Дальше по этому пути некуда итти. Но этим самым подготовлен прорыв административной дисциплины.
С того момента, как партийная традиция -- у одних, страх перед нею -- у других, перестанут связывать официальную парти во-едино, и враждебные тенденции прорвутся наружу, государственное хозяйство сразу почувствует на себе всю силу политических противоречий. Каждый трест и каждый завод начнет нарушать идущие сверху планы и директивы, чтобы собственными средствами обеспечить свои интересы. Сделки между заводами и частным рынком за спиною государства из исключения станут правилом. Борьба между заводами за рабочую силу, за сырье, за рынки сбыта автоматически вызовет борьбу рабочих за лучшие условия труда. Неизбежная на этих путях ликвидация планового начала означала бы не только восстановление внутреннего рынка, но и прорыв монополии внешней торговли. Правления трестов быстро приблизились бы к положению частных собственников или агентов иностранного капитала, к которому многим из них пришлось бы обратиться, в борьбе за существование. В деревне, где неустойчивые колхозные формы едва успели захватить мир мелких товаропроизводителей, крушение планового начала сразу разнуздало бы стихию первоначального накопления. Административный нажим не мог бы спасти положение уже потому одному, что бюрократический аппарат первый стал бы жертвой прорвавшихся противоречий и центробежных тенденций. Без одухотворяющей и цементирующей силы коммунистической партии советское государство и плановое хозяйство были бы, таким образом, обречены на крушение.