Напавшие на редакцию сатирической газеты «Шарли Эбдо» исламисты убили 12 человек, включая столь известных во Франции карикатуристов как Жан Кабю, Жорж Волински, Бернар Вельяк (Тинью), Стефан Шарбонье (Шарб). Последний, редактор «Шарли Эбдо», известен как иллюстратор книжки Бен Саида «Марксизм: инструкция по применению». Газета публиковала карикатуры, заметки и статьи, в которых высмеивались самые разные религиозные и политические деятели и символы. Ее закрывали, она возрождалась под новыми именами и, в каком-то смысле, стала во Франции символом свободы критики.
Францию всколыхнули массовые демонстрации, их участники выразили свою солидарность с погибшими. Однако в то время как одни демонстранты демонстрировали свою толерантность, другое бросали в мечети, расположенные в различных уголках Франции, не только камни, но и гранаты.
Настроения политического истеблишмента лучше всех выразил Председатель Европейского парламента Мартин Шульц:
Мы в шоке. Это немыслимое преступление. Жестокость этого преступления всех повергла в шок. Это удар по цивилизованному обществу. Мы осуждаем это насилие… Взаимоуважение и свобода выражения не обсуждаются.Цит. по газ. «Известия»
Последняя фраза ключевая. Толерантность не обсуждается. Но если так, то почему мусульмане должны обсуждать положения Корана, предписывающие борьбу с богохульством? Факт в том, что выступление Мартина Шульца — это не больше и не меньше, как объявление войны. У НАТО есть самолеты и авианосцы, у исламистов есть террористы — читай партизаны. Не будем заниматься демагогией. Пилот бомбардировщика на боевом задании точно такой же террорист, как боевик Аль-Кайды, захвативший и направивший во Всемирный торговый центр Боинг с пассажирами. Они оба террористы — более или менее удачливые. Оба рассчитывают запугать противника, подавить его волю, сломить сопротивление.
Я искренне и глубоко переживаю гибель Шарба и его товарищей. Им иного раз поступали угрозы, но они не прекратили свою борьбу против сил теократической реакции. Они были солдатами Просвещения и погибли на боевом посту в своей редакции. Но солидарность с ними не означает солидарность с Шульцем и его хозяевами — транснациональными нефтяными корпорациями, пытающимися установить контроль над месторождениями нефти и газа в этом регионе.
Образно можно сказать, что наш главный враг не радикальный ислам и не буржуазно-демократические режимы Запада с их толерантностью. Наш враг — категорический императив. Неважно, какие именно идеи представляются абсолютными, непреходящими ценностями, что именно нельзя подвергать сомнению, критике, даже осмеянию. Почему можно критиковать Коран, но нельзя оспаривать факт существования Холокоста? Почему нельзя оспаривать толерантность, честь и достоинство, свободу выражения своего мнения или слезинку ребенка? Правда состоит в том, что категорический императив это всегда умышленное или неумышленное сокрытие сил, движущих историю. Вера, как и мораль, выходят на сцену тогда, когда скрыт или забыт побудительный мотив тех или иных поступков.
Современный ислам в трактовке ИГИЛ реакционен не из-за нападения на редакции газет, уничтожения культурных памятников, убийства представителей других конфессий или атеистов в Сирии и Ираке. Всегда можно сказать, что борьба широких народных масс с западным империализмом не может не сопровождаться эксцессами самого разного рода. Проблема в другом. С первых своих дней ислам был религией торговцев. Жесткая регламентация различных сторон экономической жизни в какой-то момент способствовала его бурной экспансии, но потом по мере изменения условий окружающего мира стала тормозом на пути развития исламских обществ. Ислам не смог, как это произошло с христианством, приспособиться к капиталистической эпохе, оказался на задворках цивилизации. Мир поменялся, но мелкий торговец никуда не делся, как и люмпен, кормящийся при мечети на обязательные пожертвования членов религиозной общины. Более того, глобализация капитала, бурный рост мировой торговли выбрасывают множество людей из сферы производительного труда, превращая их в торговцев и нищих. И, тем не менее, долгое время политический ислам был третьим колесом в ближневосточной арбе.
Только крах социалистической идеи в уродливой интерпретации «арабского социализма» Насера-Асада-Хуссейна вдохнул в ислам новую жизнь. Полвека политической, военной, идеологической борьбы, которую британские, израильские и, прежде всего, северо-американские империалисты вели против этих режимов и — шире — советского влияния в регионе, не пропали даром. Американцы выпестовали силу, которая неизбежно, в силу законов исторического развития, превратилась в их жестокого врага. Однако, если антиимпериалистическая повестка арабского социализма привела к национализации банков и нефтедобычи, развитию системы образования, здравоохранения, освобождению женщины из домашнего рабства, то есть до какого-то момента, пусть и неуверенно, шла по пути реализации социалистической программы, опираясь при этом на широкие массы, то политический ислам не может дать трудящимся, как мы видим на примере Ирана или Саудовской Аравии, ровным счетом ничего. Нерушимый союз мелкого торговца с люмпеном даже в экономическом смысле является чисто реакционной силой, что же говорить о его идеологическом безумии. Публичные казни прелюбодеев, атеистов и коммунистов, фактический запрет забастовок и профсоюзов, подавление любой независимой политической активности пролетариата.
Однако, в ситуации когда трудящиеся массы вынуждены выбирать между американскими марионетками, компрадорами, разворовывающими и разоряющими страны, во главе которых они оказываются, и исламистами, люди все чаще выбирают последних. Не имея никакой серьезной экономической программы, способной улучшить жизнь трудящихся, они будут прибегать ко все более реакционной и жестокой демагогии для сохранения свой власти. Все более переходя от внутреннего к внешнему террору.
Но не является ли такая политика лишь отражением политики США, которые все чаще и чаще предпочитают крылатые ракеты прямому подкупу местных политиканов? Проблема в том, что военные действия США и НАТО так же усиливают фундаменталистов, как террор исламистов за редким исключением усиливает позиции самых реакционных политиков в США и Европе.
Нет никакого смысла обсуждать сейчас ценность свободы слова или сур Корана. Необходимо обратиться к вещам, которые буржуазные и религиозные идеологи вообще не считают существенными, но которые, тем не менее, являются собственно жизнью большинства людей: доступности продовольствия, чистой воды, образования, свободного времени, жилья, пенсионного обеспечения стариков, без чего невозможно разрушение традиционной семьи и эмансипация женщины, возможности выбора профессии и гарантий занятости, наконец. Это именно та точка опоры, которая, в соответствии со знаменитой фразой Архимеда, позволит действительно перевернуть мир, и рычагом этого переворота может стать только коммунистическая партия. В процессе этого переворота все «ценности» прошлого будут подвергнуты ревизии и пересмотру, но это будет не пошлое постмодернистское осмеяние, а неумолимое уничтожение старого и отжившего свое в костре мировой революции!