То, что произошло в Москве в сентябре-октябре 1993 года, это есть опровержение новых мифов и подтверждение старых истин. Это восстание запомнится славными подвигами московских трудящихся, гнусными преступлениями бюрократии и военщины, омерзительными пресмыкательствами русской интеллигенции (увы) и неспособностью тогдашнего руководства рабочего класса.
Правящий класс мечтает забыть о тех грозных днях. В 2002 году российские СМИ замолчали девятую годовщину трагедии у белого дома. Западные исследования по русской истории, с которыми автор знаком в силу своих профессиональных обязанностей, описывая события 3-4 октября в Москве, отделываются несколькими ничего не значащими фразами о «толпах сторонников Руцкого и Хасбулатова, против которых президент Ельцин применил силу».
Память о тех днях вызывает у нас чувство горечи, для них же это несмываемый позор преступления и моральное поражение.
Нельзя согласится с теми «коммунистами», которые утверждают, что капитализм воцарился в России сразу же после трагикомедии августа 1991 года. К 1993 году большая часть СМИ продолжала оставаться либо государственными либо независимыми; в сельском хозяйстве преобладала старая система колхозов и совхозов; экономика советского типа была разрушена, но новая капиталистическая экономика ещё только делала свои первые шаги. Формально продолжала существовать и система советов.
Важно отметить, что в событиях 1993 года крупный бизнес не играл заметной роли. Он пока накачивал мускулы. Нарождающаяся мелкая буржуазия неоднородна. Лишь незначительное меньшинство мелких буржуа — преимущественно работников иностранных фирм, получающих зарплату в валюте, безоговорочно поддерживают Ельцина. 3 и 4 октября они продемонстрировали свою трусость и подлость — они побоялись выйти на защиту президента во время штурма Останкино, но у них хватило «храбрости» измываться над пленными защитниками Белого Дома днём 4 октября.
Большая же часть мелкой буржуазии — «челноки» — вчерашние советские учителя, инженеры, служащие, пока что видели в своём ничтожном средневековом бизнесе лишь способ выживания, а не основное занятие.
В октябре 1993 года пока ещё были задействованы основные классы и прослойки советского общества — бюрократия, рабочие, армия, интеллигенция.
Следует так же отметить, что московское восстание полностью опровергает миф о «безмолвствующем народе», который якобы безропотно смирился с капиталистической реставрацией. К началу 1993 года в России сложилась революционная ситуация. Реальная заработная плата снизилась на 40%, безработица выросла до 10-15%, в 1993 году население России, несмотря на эмиграцию из бывших союзных республик, сократилось на 700 тысяч человек — беспрецедентные для мирного времени цифры! Активность масс резко возросшая в конце 80-х годов не ослабела. После августа 1991 года, многотысячные демонстрации против рыночных реформ были обычным явлением. Кровавые столкновения на первомайской демонстрации в Москве в 1993 году стали репетицией октябрьских событий. Недовольство охватило все слои общества, разоренного «шоковой терапией» — рабочих, пенсионеров, студентов, армию, колхозников.
Начался раскол и в рядах правящей бюрократии — тридцати процентный спад производства, полный развал системы управления, растущий сепаратизм отдаленных территорий, били по интересам значительных групп московских и региональных чиновников. Недовольные группировались вокруг спикера Хасбулатова и вице-президента Руцкого, бывших соратников Ельцина и завистливо взиравших на шапку Мономаха на голове бывшего свердловского гауляйтера. И те и другие безусловно стояли за реставрацию капитализма.
Армия была также далека от монолитности. Генералы постепенно адаптировались к новой экономической ситуации и успешно проворачивали сделки с воинским имуществом. Большая часть офицерского корпуса была настроена оппозиционно к режиму Ельцина. Инфляция пожирала зарплату офицеров, и они с трудом содержали свои семьи. Поспешное и унизительное отступление из стран Восточной Европы и республик СНГ не способствовало подъёму их морального духа. Наконец, офицерский корпус в силу особенностей присущих данной прослойке, самое продолжительное время сохранял лояльность деформированному рабочему государству и не питал особых сантиментов к новой российской демократии. Что же касается большинства рядовых солдат, то они были в значительной степени деморализованы и не имели чёткого представления о происходящим вокруг. Когда в казармах свирепствует «дедовщина» политика остаётся на втором плане.
Рабочий класс России переживал не лучшие времена. После первой волны приватизации он ослаб численно и качественно. Многие предприятия были закрыты или просто стояли. В поисках средств к существованию рабочие занимались мелкой торговлей, ремеслом на дому или обращались к натуральному хозяйству и работали день и ночь на своих приусадебных участках. Большинство из них были растеряны и дезориентированы, — обман Ельцина и демократов раскрылся, но никто не предлагал альтернативы создавшейся ситуации. Многие запутавшиеся рабочие или бывшие рабочие ставшие люмпенами пополняли ряды националистических и неофашистских организаций. Профсоюзы в большинстве своём заняли соглашательскую и крайне пассивную позицию. Лучшие представители рабочего движения шли в массовые сталинистские партии и приняли участие в октябрьских событиях как члены этих организаций.
Интеллигенция раскололась на приближенную к власти имущих элиту, осыпаемую золотым дождем, и огромную массу бюджетников, ведущих полуголодное существование.
Важным показателем приближения революционной бури стал рост массовых организаций рабочего класса. Сталинистские компартии — «Трудовая Россия» и РКРП к 1993 году насчитывали в своих рядах тысячи членов и не испытывали недостатка в боевых активистах. Гораздо хуже обстояло дело в плане идеологии. Сталинисты оказались неспособны объяснить то что происходило в стране в те дни. Анализ ситуации заменялся невразумительной болтовнёй о «измене» и «антинародном режиме». В пропаганде были сделаны серьезные уступки националистам. В многонациональной стране подобно России подобные шаги заранее обрекали компартии на поражение. Программа сводилась к призывам скинуть президента и его прихлебателей и создать «патриотическое правительство». Как известно, правительство, удовлетворившие тогдашние требования сталинистов, пришло к власти шестью годами позже.
Объективности ради заметим, что у сталинистов вообще нет опыта победоносных пролетарских революций, получив власть из рук восставшего народа они немедленного передавали её «прогрессивной» буржуазии.
В этом духе они продолжали действовать и в сентябре-октябре 1993 года, мобилизуя массы под лозунгами «защиты демократии» и «Руцкой президент». В свою очередь массы отнюдь не спешили в ряды защитников демократии. Уж очень непросто было найти десять различий между Ельциным и его парламентскими оппонентами. Виктор Анпилов вспоминает, что в последних числах сентября 1993 года рабочие ЗИЛа зло реагировали на призывы агитаторов «Трудовой России» идти к Белому дому говоря: «Ельцин, Гайдар, Руцкой, Хасбулатов, — какая разница?! Они все дерутся за власть, а нам кровь за них проливать? Пошли они все…» Рабочие понимали ситуацию лучше, чем люди, желавшие быть их лидерами.
Непосредственным толчком к началу восстания стал жестокий разгон мирной манифестации на Смоленской площади в Москве 2 октября 1993 года. Озверевшие ОМОНовцы избивали ногами стариков и стреляли боевыми пулями по безоружным людям. Многие были убиты и ранены. И тогда терпению москвичей пришел конец. Подобно французам в 1968 году перед лицом полицейского террора они вышли на улицу.
События последующих двух дней хорошо известны. 3 октября многотысячная манифестация рабочих, молодежи, пенсионеров прорвала полицейскую блокаду Белого дома. Народом было занято здание мэрии, откуда солдаты и милиция стреляли по демонстрантам. Власть Ельцина, и без того непрочная, зашаталась. За исключением нескольких царедворцев-прихлебателей у него не оказалось надёжной опоры. Демократические органы власти по всей России выступили против него. Армия старалась держаться в стороне от схватки, но в любой момент она могла перейти на сторону парламента. Московская милиция, очень эффективная для репрессий против молодежи и национальных меньшинств, оказалась бессильна перед лицом народного восстания.
В очередной раз стал очевиден тот факт, что революции прежде всего происходят в столицах. На Москву ориентировалась вся страна. Именно там происходили основные события. С началом восстания власть Ельцина была низложена во многих областях и населённых пунктах России, но как только реакция одержала победу режим восстановил утраченные позиции без особых хлопот.
Ко второй половине дня 3 октября президентская власть в России распространялась лишь на Кремль и несколько подмосковных резиденций, а парламентская власть целиком зависела от восставшего народа. Казалось нужен ещё один толчок и с реставрацией капитализма в России будет покончено. Но этого не произошло. В чём же дело?
Ответ на этот вопрос я уже частично дал выше. Приведя народ к Белому Дому лидеры компартий поспешили преклониться перед «прогрессивной» бюрократией и стали ожидать дальнейших распоряжений. Засевшие в Белом Доме чиновники выжидали. Казалось они ещё надеялись договориться с Ельциным выступая на этот раз с позиций силы. Руцкой категорически отказался раздать хранившиеся в здание оружие — 5000 стволов. Слышались заклинания «избегать крови».
А ведь надо было сделать немногое — провозгласить отмену ельцинских реформ (и тем самым заручится поддержкой масс), создать подлинно народные органы власти, отодвинув в сторону коррумпированных парламентариев, сформировать народную милицию, оперативно занять все городские объекты. Но эти элементарные шаги были непостижимы для Анпилова, Макашова и Тюлькина.
Тем временем массы действовали самостоятельно. Стихийно был организован поход на Останкино. В воздухе витал обманчивый дух победы — одно из самых опасных заблуждений многих восстаний. Большевики победили потому, что считали себя уже погибшими и дрались как люди которым уже нечего терять и стремились унести с собой в могилу как можно больше врагов. Медлительность и благодушие восставших позволило правительству выиграть время и нанести ответный удар.
В очередной раз события продемонстрировали исключительную важность позиции армии во время революции. Руцкой клялся направо и налево, что он договорился с генералами, и войска уже спешат на помощь Белому дому. Но дальнейший ход событий продемонстрировал, что на клятвы генералов полагаться не стоит. Последние после недолгих раздумий решили, что чем значительнее услугу они окажут Ельцину, тем большую цену они смогут потребовать в дальнейшем. Утром 4 октября к баррикадам у Белого дому подошли БТРы. Радостные люди побежали им навстречу полагая, что это обещанная Руцким помощь, но войска с ходу открыли пулемётный огонь по толпе: Факт остаётся фактом. Неразагитированый экипаж танка или бронетранспортёра есть смертельная угроза для революции, даже в том случае если экипаж плохо накормлен и обучен, а танк давно требует капитального ремонта. А один танк с революционным экипажем за 10 минут заставил бы «Вымпел» выйти из здания Останкина с руками поднятыми вверх. Между тем серьезной агитацией в войсках никто не занимался.
Дальнейшие события показали наивность тех кто полагал, что люди ежеминутно провозглашавшие свою верность христианским принципам и громогласно декларирующие, что «ни одна теория не стоит слезы ребёнка» не готовы следовать своим принципам, когда речь идёт о их власти и деньгах. В отличие от «кровожадных коммуняк» делавших всё чтобы предотвратить насилие над обезоруженной милицией 3 октября, буржуазные «защитники демократии» отнюдь не церемонились и с удовольствием расстреливали раненых, мародёрствовали и насиловали. Разумеется, демократический Запад закрыл на это глаза. Кто знает, где произойдёт революция в следующий раз?
Это забывать нельзя, как нельзя забывать и то, что число жертв кровавого октября исчислялось сотнями если не тысячами, как стремится внушить нам буржуазные СМИ.
Очевидно, что после октября 1993 массовое протестное движения в России сменило свои формы. Массы устали годами биться на баррикадах без особых успехов. Многотысячные демонстрации исчезли с улиц городов. Это не говорит о том, что когда-нибудь Россия вновь не увидит на своих улицах баррикады.
На выборах 1994 года люди отдали свои голоса КПРФ. Успех этой партии был обусловлен не организационным талантом господина Зюганова и не гениальностью программы КПРФ, а востребованностью массами парламентской оппозиции. Борьба перешла в стены парламента. Для президента Ельцина это стало пренеприятным сюрпризом, в очередной раз продемонстрировавшем его собственную слабость. Октябрь 1993 года привёл к росту зависимости «первого демократического президента России» от генеральской верхушки, которой он теперь был обязан властью и свободой. Отсюда начался прямой путь к чеченской войне. Но её методы и пропагандистское освещение было впервые отработано не на улицах Грозного, а на площадях Москвы.
Компартии начала 90-х — «Трудовая Россия» и РКРП имели свой звёздный час на баррикадах 1992-1993 года, но свою революцию они упустили безвозвратно. Массы отошли от них и сегодня это экзотические российские секты, насчитывающие несколько сотен членов. Пикантной подробностью их нынешней деятельности является восхваление преступлений российской военщины в Чечне. Сталинисты приветствуют то, что делали по отношению к ним в 1993 году — это напоминает знаменитую любовь повешенного к верёвке.
Сегодня в Москве у Белого дома стоит памятник жертвам октября 1993 года. Я очень надеюсь, что пройдут годы, и на этом месте будет стоять памятник героям 1993 года — людям вставшим за свободу и социализм в один из самых мрачных моментов всемирной истории. Значение московских событий 1993 года велико — лишь через два года после объявленного буржуазией «краха коммунизма», в Москве — крупнейшей европейской столице — произошло восстание под красными знамёнами, и люди скандировали лозунги — «Ленин» и «Социализм». Немаловажен и практический опыт, который революционеры должны извлечь из событий десятилетней давности. Когда же они это сделают, то над Белым домом будет снова поднят Красный флаг. И он никогда не будет опущен.