Нет отряда рабочего класса более решительного и отчаянного в своей борьбе, чем горняки. Еще не остыли страсти после оккупационной забастовки на САУЛе прошлой осенью, как поднялась угледобыча. Правда, на этот раз, события носят куда более трагический характер — в ходе голодовки на шахте «Егоршинская» скончались двое горняков. Когда-то, зимой 2000-ого года шахтеры с «Егоршинской» тоже не выходили на поверхность почти месяц, неделю голодали. Тогда им вернули часть денег, но регулярной выплата зарплаты так и не стала. Сейчас, после ликвидации «Вахрушевугля», шахта практически не функционирует и горнякам осталось лишь голодать. Более тысячи горняков так и не трудоустроены. Те кто еще числятся на шахте, продолжают выполнять различные работы, практически не получая зарплаты. Ценой жизни товарищей, они получили часть заработанных денег, и сразу же их примеру последовали в Приморье горняки разреза «Раковский», целый ряд голодовок шахтостороителей и пенсионеров прошел в Ростовской области. Что же произошло? Почему борьба шахтеров приняла самоубийственный характер?
То, что происходит сегодня в угледобывающей промышленности России трудно назвать иначе чем — убийство. Шахтеры гибнут в лаве, умирают от профессиональных болезней. Из-за огромной задолженности по зарплате и «регрессам» (компенсациям за потерянное здоровье) у них нет денег на лечение и полноценное питание. Гибнет и сама отрасль. Сотни шахт закрыты, многие из них затоплены.
Да, реструктуризация угольной отрасли была неизбежна. Доля угля, добываемого открытым способом растет во всем мире. С одной стороны, идет объективный процесс снижения издержек, с другой — практически все шахты российского Донбасса и Сахалина, объективно, геологически, опасны для жизни шахтеров. Но то как эта «реструктуризация» проводилась... Для начала в ЕБРР был взят кредит более чем на миллиард долларов. Затем созданы различные «РеформУгли», через которые собственно и разворовывались средства. Было создано всего-навсего 27 тыс. новых рабочих мест и переселено 5 тыс. семей. Зато «селективная поддержка» свежеприватизированных угледобывающих организаций, в 1998 году была профинансирована на 234% к плану. Понятно, что многие шахты «инвесторы» брали лишь затем, чтобы получить все мыслимые и немыслимые дотации и сбежать, оставив огромные задолженности по зарплате перед шахтерами. Даже при закрытии шахт, непосредственно на социальные программы уходило не более 20% средств. 70% шли на консервацию шахт, которая как показало расследование после катастрофического затопления еще действующих соседних шахт в Ростовской области так и не была проведена должным образом. Все это привело к тому, что травматизм и смертность в угольной отрасли продолжают расти в расчете на тонну добытого угля.
В-общем, за период «реструктуризации», в угледобывающих районах было потеряно больше рабочих мест в отраслях не связанных с добычей угля, чем создано заново. И это не считая разрушения находившейся на балансе угледобывающих предприятий социальной сферы. Многие шахтерские города превратились в зоны социального бедствия. Однако, нельзя сказать, что «реформаторы» не добились своего: им удалось расколоть горняков. Если во время шахтерских забастовок 1990 года, или даже на Горбатом мосту в 1998-ом шахтерская масса действовала как единое целое — защищая общие интересы, то теперь ситуация другая. Есть небольшое количество рентабельных шахт, главным образом в Кузбассе, где платят неплохую по местным меркам зарплату, и есть множество шахт где бастовать практически бесполезно — предприятия простаивают и находятся в состоянии банкротства. По большому счету, горняков занятых на первых и вторых ничего не связывает. У них разные проблемы и разные возможности их решать. Это и есть самый страшный результат приватизации отрасли. Так и не сумев, добиться плановой рентабельности, производительности труда или уровня техники безопасности, правительство, распродав шахты, смогло создать систему, когда из меньшей части шахтеров можно выжимать все соки, предоставив большей части возможность голодать и спиваться, получая нищенское пособие по безработице.
К сожалению, способствует этому и раскол в профсоюзном движении. Сейчас как никогда необходимы солидарные действия рабочего класса направленные на безвозмездную национализацию угледобывающей промышленности. Прибыли высокорентбельных предприятий должны не вывозится из страны, а использоваться для создания новых рабочих мест на государственных промышленных предприятиях в районах где эффективная угледобыча затруднена.