Прежде чем пускаться в философскую авантюру, которую представляет из себя исследование моральной стороны религиозной веры, хотел бы определиться с основополагающими понятиями. Начнем с того, что определим то значение слова мораль, которое является для данной статьи фундаментальным. Под моралью я разумею четко внутренне определенные этические правила поведения, которыми частный человек руководствуется в своей частной жизни. Замечу что, понятия морали и нравственности не тождественны, но из этого они метафизически не оторваны друг от друга. Нравственность имеет более широкий в экстенсивном смысле, масштаб своего применения. Нравственность — особая сфера общественного сознания, таково ее классическое определение. Каким же образом соотносятся мораль частного человека и нравственность общественного целого в данной конкретной личности? Они диалектически взаимно переходят в друг друга, т. е. мораль опосредована нравственностью, нравственность опосредована моралью. Гегель в таком случае говорил, что одна категория просвечивается через другую. Именно такой взгляд единственно верен, он позволяет обнаружить те неочевидные связи между явлениями не посредственно не связанными между собой. Дабы не запутывать содержание статьи пересечениями понятий морали и нравственности, в дальнейшем я буду пользоваться понятием морали, т. к. оно наиболее удобно для той темы, которая освещается в данной статье.
Всякая мораль исторична. Она находится в зависимости от уровня развития производительных сил общества. В связи с этим она опосредована материальной практикой самого человека. Моральное сознание складывается путем активного преобразования человеком окружающего мира. Именно степень овладения, что значит познания объективного мира определяет структуру морали, ее определяющий критерий. Взгляд на мораль как на нечто вечно застывшее, данное богом в крайнем случаем, и без него, является большим заблуждением, которое упускает из виду конкретное содержание процесса, задерживая внимание на абстрактно-пустых требованиях, обнаруживающих в реальном мире свою полную недееспособность. Именно абстрактности в данном смысле стоит опасаться революционным марксистам, она своим взглядом начисто убивает живой диалектический процесс развития, превращая его в сухой профессорский гербарий.
Религиозная форма морали является отправной точкой, в которой начинает свое развитие индивидуальное моральное сознание. Необходимо сказать, что появление морали было своеобразной реакцией человека на свое отчуждение от общественного целого. В родовом коллективе индивидуальных этических ценностей не существовало, существовала родовая нравственность. Это была совокупность практических требований, помогающих поддерживать существование человеческого общежития. Противоречие между индивидуальным и общественным не стало актуальным, т.е. не перешло из возможности в действительность. Главной причиной появления данного противоречия было развитие института частной собственности. Именно частная собственность помогла сформироваться личности, выведя человека из бессознательного коллективного тождества. Диалектика между личным и общественным есть только там где есть личность, последней в первобытном обществе не было. Личность заявила о себе впервые тогда, когда сказала: «Мое!»
Единственно верный подход к такому культурному феномену как религия есть марксистский подход, согласно которому религия рассматривается как «фантастическое отражение действительного мира», идеологическая надстройка над экономическим базисом классового общества. Религия есть форма своеобразного познания окружающего человека мира, господствующая в обществе с крайним низким уровнем развития научного знания.
В связи с этим является ошибочным мнение, получившие развитие среди французских просветителей XVIII века, что религия — выдумка лживых попов, и нечего более. Данный упрощенный взгляд на религию, в сущности, является ненаучным. Одним из ключевых моментов, отражающих сущность религии и религиозной морали, является ее позитивность. Классический, более привычный термин звучит как «догматичность». Но я не хотел бы его употреблять по 2 причинам. Первая из них состоит в том, что он не точно отражает содержание высказываемой мной мыслью, а во-вторых я убежден что догматичности, как тому, что не подвержено анализу разума, в большей или меньшей степени подвержена всякая мораль, насколько критичной она бы ни была. Понятие позитивности наиболее емко развито в ранних работах Гегеля. Позитивность религии – это ее внешняя авторитетность, внешний формализм, отсутствие духовной автономии личности. Именно так трактовал этот термин Гегель. Позитивность по отношению к морали означает, что для личности моральные идеалы имеют внешний источник, это источник — внешний безусловный авторитет, навязывающий готовые истины. Моральное сознание личности формируется не в ходе единства внутренней борьбы и внешнего творческого преобразования действительности. Религиозная мораль по своей сути пассивна, к ней применимы слова К. Маркса, написанные им о метафизическом материализме, но очень уместные здесь: «…предмет, действительность, чувственность берется только в форме объекта, или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика, не субъективно». Казенщина — это самый главный порок религии, разъедающая ее язва. Но какие изменения претерпевает этот порок, когда религия вполне овладевает человеческим сознанием! Этот человек начинает искренно верить, что обретенные им моральные идеалы являются его собственными идеалами, неотделимыми от его конкретной личности. Но еще более удивительным является то, что религиозная мораль объединяет людей, они становятся едиными в соподчинении внешним религиозным идолам, придавая этим идолам внутренний источник. Такое моральное отчуждение, обостряемое буржуазной моралью, ликвидируется только обретением человеком революционной морали. Единственная мораль, которая придает этическим принципам живой диалектический характер — революционная мораль. Она стоит одной ногой во внутренней духовной жизни человека, второй опирается на его революционное преобразования мира вокруг себя.
Именно в христианской морали получает свое законченное развитие религиозная мораль. Именно на примере христианства мы проследим ее развитие. Христианство, сформировавшееся в ходе синтеза нескольких культур (иудейской, греко-римской, ближневосточной), вобрало в себе наиболее ценное для человеческого духа, что оставили ему предшествующие религии. Как известно, абсолютное проявляет себя в форме относительного, не останавливаясь на этом, постоянно находясь в поисках адекватной формы для самовыражения. Наиболее адекватной формой для религиозной морали (на сегодняшней день) является христианская мораль, особенно отчетливо это прослеживается на отношении к человеческой жизни. Наиболее абстрактное, пустое отношение человека к человеку выражено в словах : не убей. Здесь дан тот минимум, крайний предел, который требуется от тебя в твоем отношении к ближнему. Это наиболее бедная категория, не содержащая в себе перелива качественного многообразия, отражающего взаимоотношения между людьми. Впоследствии категории конкретизируются, наполняются содержанием и от тебя требуют большего: «не прелюбодействуй,не кради, не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего, не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ни всякого скота его, ничего, что у ближнего твоего и т.д.» Именно христианству принадлежит заслуга того, что в своей этике обнаружило ту отчетливую адекватную форму, которая выражает в наиболее развитом виде морально-религиозную идею. Это форма выражена в словах Христа: «А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую». В этих словах достигла своего предела развития теоретическая сторона христианской морали. Дело встало за ее практическим воплощением, и тут все ограничилось спорадическими попытками отдельных христианских подвижником воплотить в жизнь евангельские идеалы. Моральный уровень большинства христиан благополучно опустился до посредственного формального минимума. И к сегодняшнему дню христиане полностью себя дискредитировали, обнаружив удивительную бескостность и все приспособляемость. Они присутствуют на всех континентах, существуют страны где их количество свыше 90% от всего населения (Польша, Норвегия, ЮАР, Аргентина и др.) И что же? Есть ли качественные различия между поступками христиан и представителей иных вероисповеданий? Формальные, обрядовые есть, а качественных нет. У христиан времени было около двух тысяч лет, и в моральном отношении далеко мир они не двинули. Сколько им нужно времени, дабы создать хотя примерную копию того, чего от них требовал Христос?
Религиозная идея занимает лишь часть человеческого сознания, ограниченное и выделенное место. Она соседствует с другими мотивами деятельности человека. К ее положению применимы слова: что признать легитимность другой партии, значит отказать себе во всеобщности, лишить себя абсолютности. Очень верные слова, именно разорванность религиозного сознания лучше всего говорит о слабости и неэффективности религиозной морали. Религиозная мораль проиграла потому что отказала себе во всеобщности, она не пропитала всего человека. «Служить богу или мамоне» — таково было требование Христа.
Религия, возникнув как идеологическое выражение бессилия народных масс бороться со своими эксплуататорами, является самым вернейшим спутником всякого классового общества. Христианство возникло как социальный протест, выраженный в религиозной форме, рабов, люмпен-пролетариев против рабовладельческого государства и рабовладельческих порядков. В нем нашли воплощение весь скептицизм, упаднические настроения внутреннего бессилия и отчаяния, характерные для тех классов, которые находятся в процессе разложения и гниения, тех классов, которые как исторический хлам направляются на свалку истории. Слова Христа: «не противься злу насилием» — самое яркое тому подтверждение. Нам важно здесь не то, что их произнес Иисус, а то что этот призыв получил полную поддержку среди первых христианских общин. «Не противься злу насилием» вкупе с надеждами на горний мир, составили ту смычку, которая идеологически оправдывала бесправие масс в настоящем. Очень интересно, что христианство родилось среди социальных низов иудейского общества, а затем распространилось среди верхов. На наиболее бесправных членах римского мира — рабах, люмпенах, женщинах — последствия кризиса, в который вступила рабовладельческая формация, отражались наиболее остро и болезненно. Верхи почувствуют это значительно позже. Христианство есть стон отчаявшегося раба.
В.И. Ленин писал: «Бессилие эксплуатируемых классов в борьбе с эксплуататорами так же неизбежно порождает веру в лучшую загробную жизнь, как бессилие дикаря в борьбе с природой порождает веру в богов, чертей, в чудеса и т. п. Того, кто всю жизнь работает и нуждается, религия учит смирению и терпению в земной жизни, утешая надеждой на небесную награду. А тех, кто живет чужим трудом, религия учит благотворительности в земной жизни, предлагая им очень дешевое оправдание для всего их эксплуататорского существования и продавая по сходной цене билеты на небесное благополучие. Религия есть опиум народа. Религия — род духовной сивухи, в которой рабы капитала топят свой человеческий образ, свои требования на сколько-нибудь достойную человека жизнь.»
Почему же в связи с гибелью римского рабовладельческого мира не погибло вместе с ним христианство, как «духовная сивуха» рабского мышления? По моему мнению, причина того что христианство не только не погибло, но завоевала такое большое количество адептов в конце античности, состоит в уникальной приспособляемости этой религии. О Христе так мало достоверных источников, что эта личность сама по себе представляет из себя пустой сосуд, пустую форму, в которую религиозная фантазия вливает какое угодно содержание. Вам нужен Христос, оправдывающий власть привилегированных классов, вы и получите такого Христа («отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (гл. 22, ст. 15—21)). Возникает потребность в Христе как проповеднике социального равенства и вражды против власть имущих, вот и получайте такого Христа (Иисус же сказал ученикам Своим: истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное. И еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» Матфея 19:23-24 ; «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляет и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше». Матфея 6:19-21)
Э. Ренан писал о Христе: «Иисус уже не иудей. Он революционер до крайней степени; он призывает всех людей к культу, основанному на том их общем свойстве, что все они дети Божий. Он провозглашает права человека, а не права иудея; религию человека, а не религию иудея; освобождение человека, а не освобождение иудея (Мф.24:14; 27:19; Мк.13:10; 16:15; Лк.24:47)».
Все дело в том, что христианство в ходе всего своего развития не определяло собой соц.-экономический мир рабовладельческого и феодального общества, а совсем наоборот. Экономика как стержень нанизывала на себя те положения христианства, которые были необходимы для выражения глубинных экономических интересов участников классового противостояния. Этим объяснятся существование христианства и как консервативной идеологии католической церкви, поддерживающей феодальные монархии, — и христианства как революционного призыва угнетаемых масс, выраженного в религиозной форме(табориты, катары, лолларды, анабаптисты).
Разорванность практики и теории в религиозной морали является имманентным и необходимым дефектом религиозной морали как таковой. Она справедливо поплатилась за ту основу, на которой взросло все древо религии, а именно классовое общество. Изначальная пассивность религиозной морали, ее ненацеленность на активное преобразование мира, толкнула эту мораль в зияющую пропасть, разделяющую поступки человека и его мысли. В таком подвешенном состоянии религиозная мораль находиться и по сей день.