(25 октября)
-- Восстание народных масс, -- заявляет т. Троцкий, -- не нуждается в оправдании; то, что произошло, это не заговор, а восстание. Мы закаляли революционную энергию петроградских рабочих и солдат, мы открыто ковали волю масс на восстание, а не на заговор.
В заключение т. Троцкий от имени фракции большевиков предлагает следующую резолюцию:
"2 Всероссийский Съезд Советов констатирует:
Уход со Съезда делегатов-меньшевиков и с.-р. представляет собою бессильную преступную попытку сорвать полномочное всероссийское представительство рабочих и солдатских масс в тот момент, когда авангард этих масс с оружием в руках защищает Съезд и революцию от натиска контр-революции.
Партии соглашателей своей предшествующей политикой нанесли неизмеримый урон делу революции и безнадежно скомпрометировали себя в глазах рабочих, крестьян и солдат.
Соглашатели подготовили и одобрили пагубное наступление 18 июня, приведшее армию и страну на край гибели.
Соглашатели поддерживали правительство смертной казни и народной измены. Соглашатели в течение 7 месяцев поддерживали политику систематического обмана крестьян в земельном вопросе.
Соглашатели поддерживали разгром революционных организаций, разоружение рабочих, водворение корниловской дисциплины в армии и бессмысленное затягивание кровавой бойни.
Соглашатели помогали на деле своей союзнице буржуазии углублять в стране хозяйственную разруху, обрекающую на голод миллионы трудящихся масс.
Утратив в результате этой политики доверие масс, соглашатели искусственно и недобросовестно удерживали за собою позиции на давно не переизбиравшихся верхушках советских и армейских организаций.
ЦИК ввиду указанного обстоятельства всеми мерами стремился к срыву Съезда Советов, опираясь при этом на соглашательские армейские комитеты и на прямую поддержку правительственной власти.
Когда эта политика обструкции и подделки общественного мнения революционных классов потерпела жалкий крах; когда созданное соглашателями Временное Правительство пало под напором петроградских рабочих и солдат; когда Всероссийский Съезд Советов обнаружил явное преобладание партии революционного социализма (большевиков) и когда восстание оказалось единственным выходом для революционных масс, обманутых и истерзанных буржуазией и ее прислужниками, -- тогда соглашатели сделали для себя последний вывод, порвав с Советами, силу которых они тщетно пытались подорвать.
Уход соглашателей не ослабляет Советы, а усиливает их, так как очищает от контр-революционных примесей рабочую и крестьянскую революцию.
Заслушав заявление с.-р. и меньшевиков, второй Всероссийский Съезд продолжает свою работу, задача которой предопределена волей трудящегося народа и его восстанием 24 и 25 октября.
Долой соглашателей! Долой прислужников буржуазии!
Да здравствует победоносное восстание солдат, рабочих и крестьян!"
(26 октября)
Здесь смешаны два вопроса, товарищи. Один из них, деловой, был нами разрешен вчера. Решено, что министры-социалисты, меньшевики и с.-р., временно Военно-Революционным Комитетом будут содержаться под домашним арестом. Так было поступлено с Прокоповичем53, так должны мы поступить с Масловым54 и Салазкиным55. Военно-Революционный Комитет примет все меры, чтобы привести в исполнение ваше постановление в кратчайший срок, и если он до сих пор не привел его в исполнение, то только потому, товарищи, что мы переживаем вооруженное восстание, когда другой представитель одной из этих партий, известный нам Керенский, организует силы контр-революции, чтобы бросить их на нас. Занятый спасением, пока что победоносной, рабоче-крестьянской революции, Военно-Революционный Комитет забыл о двух министрах-социалистах, чтобы рабоче-крестьянская революция не потерпела ущерба. (Аплодисменты.)
Второй вопрос, -- это вопрос об обывательском впечатлении от этих арестов. Товарищи, мы переживаем новое время, когда обычные представления должны быть отвергнуты. Наша революция есть победа новых классов, которые пришли к власти, и они должны защитить себя от той организации контр-революционных сил, в которой участвуют министры-социалисты. Ведь к ним применяется домашний арест до выяснения их причастности к организации контр-революционного заговора. Сами по себе нам не страшны эти два министра, ни морально, ни политически не имеющие никакого значения.
Нам говорят, что ничего подобного не наблюдалось ни в одной революции. Коротка память у говорящих, ибо это наблюдалось несколько месяцев тому назад, когда члены Исполнительного Комитета Рабочих и Солдатских Депутатов были арестованы при полном попустительстве и с согласия тех же министров-социалистов, при чем тогда не было никакого протеста, никакого требования об их освобождении. Мало того, не кто иной как председатель Исполнительного Комитета Крестьянских Депутатов, Авксентьев, поставил двух охранников у дверей квартиры освобожденной представителями юстиции Александры Михайловны Коллонтай56. Теперь же эти представители приходят отрывать нас от деловой работы, мешают нам в важных делах, в которых они сами не могли ничего сделать, чтобы прокричать нам свои бессмысленные угрозы и проявить перед нами свое подмоченное негодование. (Шумные аплодисменты.)
(26 октября)
С возражениями т.т. Карелину57 и Авилову58 выступает т. Троцкий.
-- Соображения, которые мы здесь слышали59, приводились против нас не раз. Возможной изоляцией левого крыла нас пугали неоднократно. Несколько дней тому назад, когда вопрос о восстании был поднят открыто, нам говорили, что мы изолируем себя, что мы идем навстречу гибели60, и в самом деле, если по политической печати судить о том, каковы классовые группировки, то восстание грозило нам неминуемой гибелью. Против нас стояли контр-революционная банда и оборонцы всех разновидностей. Левые эсеры в одном своем крыле мужественно работали с нами в Военно-Революционном Комитете61. Другая их часть занимала позицию выжидательного нейтралитета62. И тем не менее даже при этих неблагоприятных условиях, когда, казалось, мы всеми покинуты, восстание победило почти без крови. Если мы действительно были изолированы, если все реальные силы действительно были против нас, то каким образом могло случиться, что мы одержали победу почти без кровопролития? Нет, изолированы были не мы, а правительство и демократы, quasi-демократы. Это они были изолированы от массы. Своими колебаниями, своим соглашательством они вычеркнули себя из рядов подлинной демократии. Наше великое преимущество, как партии, состоит в том, что мы заключаем коалицию с массовыми силами, что мы создали коалицию рабочих, солдат и беднейших крестьян.
Политические группировки исчезают, но основные интересы классов остаются, и побеждает та партия, побеждает то течение, которое способно нащупать и удовлетворить эти основные требования классов. Если нужна была коалиция, то такой коалицией является коалиция нашего гарнизона, главным образом, крестьянского, с рабочим классом. Мы можем гордиться такой коалицией. Она, эта коалиция, испытана в огне борьбы. Петроградский гарнизон и пролетариат, как один из отрядов революции, вступают в великую борьбу, которая явится классическим примером в истории революции всех народов.
Здесь нам говорили о левом блоке, образовавшемся в Предпарламенте63, но блок этот просуществовал только один день, -- очевидно, он был заключен не на том месте, где следовало. Может быть, и блок был хорош, и программа была хороша, но все-таки одного столкновения было достаточно, чтобы блок разлетелся в прах.
Т. Авилов говорил о величайших трудностях, которые стоят перед нами. Для устранения всех этих трудностей он предлагает заключить коалицию, но при этом он не делает никакой попытки раскрыть эту формулу, определить точнее, какую коалицию он имеет в виду: коалицию групп, классов или просто коалицию газет. Ведь прежде, чем говорить о коалиции со старым ЦИК, например, нужно же понять, что коалиция с Данами64 и Либерами65 не усилила бы революцию, а послужила бы причиной ее гибели. Ведь в самый острый момент борьбы нас оставили без телефона с соизволения комиссаров ЦИК.
Говорят, раскол среди демократии -- недоразумение. Когда Керенский высылает против нас ударников, когда с соизволения ЦИК мы лишаемся телефона, когда нам наносят удары за ударами, неужели тут можно говорить о недоразумении? Если это недоразумение, то я боюсь, что все суждения наших оппонентов -- т.т. Авилова и Карелина -- тоже политическое недоразумение.
Т. Авилов говорил нам: хлеба мало, нужна коалиция с оборонцами. Но разве эта коалиция увеличит количество хлеба? Ведь вопрос о хлебе, это вопрос программы действия. Борьба с разрухою требует определенной системы действия, а не политических группировок только.
Т. Авилов говорил о крестьянстве: но опять-таки о каком крестьянстве идет речь? Нужно сделать выбор среди различных элементов крестьян. Сегодня здесь представитель крестьян Тверской губернии требовал ареста Авксентьева. Нужно выбирать между этим тверским крестьянином, требующим ареста Авксентьева, и Авксентьевым, наполнившим тюрьмы членами крестьянских комитетов. Мы -- с тверскими крестьянами, против Авксентьевых, мы с ними до конца и безраздельно.
Коалицию с кулацкими элементами крестьянства мы отвергаем, мы решительно отвергаем ее во имя коалиции рабочего класса и беднейших крестьян. Если революция чему-либо нас научила, так тому, что только путем соглашения, путем подлинной коалиции этих элементов можно одержать победу. Те, кто гонится за тенью коалиции, окончательно изолируют себя от жизни. Левые эсеры будут терять опору в массах постольку, поскольку они вздумают противопоставить себя нашей партии; партия, противопоставляющая себя партии пролетариата, с которой объединилась деревенская беднота, ... изолирует себя от революции.
Открыто, перед лицом всего народа подняли мы знамя восстания. Политическая формула этого восстания -- вся власть Советам через Съезд Советов. Нам говорят: вы не подождали Съезда. Нет, мы-то стали бы его ждать, но Керенский не хотел ждать: контр-революционеры не дремали. Мы, как партия, своей задачей считали создание реальной возможности для Съезда Советов взять власть в свои руки. Если бы Съезд оказался окруженным юнкерами, каким путем он мог бы взять власть в свои руки? Для того, чтобы эту задачу осуществить, нужна была партия, которая исторгла бы власть из рук контр-революционеров и сказала бы вам: "Вот власть -- и вы обязаны ее взять". (Бурные несмолкаемые аплодисменты.)
Несмотря на то, что оборонцы всех оттенков в борьбе против нас не останавливались ни перед чем, мы их не отбросили прочь, мы Съезду в целом предложили взять власть в свои руки. Когда партия, окутанная пороховым дымом, идет к ним и говорит: "Возьмем власть вместе", -- они бегут в городскую думу и там объединяются с явными контр-революционерами. Они -- предатели революции, с которыми мы никогда не объединимся.
Для успешной борьбы за мир, -- говорил тов. Авилов, -- нужна коалиция с соглашателями. В то же время он говорил, что союзники не хотят заключить мир, но что если мы объединимся с теми, которые нас предают, то все будет хорошо. Маргаринового демократа Скобелева, -- сообщал нам тов. Авилов, -- союзные империалисты высмеивали. Но если, -- советовал он нам, -- вы заключите блок с маргариновыми демократами, -- дело мира будет обеспечено.
Есть два пути в борьбе за мир. Один путь в том, чтобы правительствам союзных и враждебных стран противопоставить моральную и материальную силу революции. Второй путь -- это блок со Скобелевым, что означает блок с Терещенко, т.-е. полное подчинение империализму. Нам указывают, что в своем обращении о мире мы обращаемся одновременно к правительствам и народам. Но это -- только формальная симметрия. Мы, разумеется, не думаем влиять на империалистические правительства своими воззваниями, но, пока они существуют, мы не можем их игнорировать. Всю же надежду свою мы возлагаем на то, что наша революция развяжет европейскую революцию. Если восставшие народы Европы не раздавят империализм, мы будем раздавлены, это несомненно. Либо русская революция поднимет вихрь борьбы на Западе, либо капиталисты всех стран задушат нашу революцию. ("Есть третий путь", -- кричит кто-то с места.)
Третий путь, -- это путь ЦИК, который, с одной стороны, посылал делегации западно-европейским рабочим, а с другой -- заключал союз с Кишкиными66 и Коноваловыми, это путь лжи и лицемерия, на который мы не станем никогда.
Разумеется, мы не говорим, что первый день восстания европейских рабочих будет непременно первым днем подписания мирного договора. Возможно и так, что буржуазия, напуганная приближающимся восстанием всех угнетенных, поспешит заключить мир. Сроков здесь не дано. Конкретных форм предусмотреть невозможно. Важно и нужно определить метод борьбы, в принципе своем одинаковый как во внешней, так и во внутренней политике. Союз угнетенных везде и всюду -- вот наш путь.
Второй Съезд Советов выработал целую программу мероприятий. Вся группа, которая пожелает на деле осуществить эту программу, которая в этот острый момент по сю сторону баррикады, с нашей стороны встретит только одно заявление: добро пожаловать, дорогие товарищи, мы братья по оружию и пойдем с вами до конца. (Бурные продолжительные аплодисменты.)
"2-й Всероссийский Съезд Советов.