Мы давно беспокоились о Солнцеве. Недавние письма приносят нам тяжелую весть о его гибели. -- Молодой еще (ему было не больше 35 лет), Солнцев принадлежал к числу самых одаренных, верных и авторитетных большевиков-ленинцев. Вернувшийся из командировки в С. Ш. в 1927-1928 г.г., куда он ездил, кажется, с Пятаковым, он вскоре был арестован, послан в изолятор на 3 года, получил затем прибавку в 2 г., отбыл этот срок в Верхнеуральске, затем был освобожден после массовой голодовки оппозиционеров против повторных, автоматических "приговоров" к новой изоляции и сослан не то в северную часть Урала, не то в Западную Сибирь (точно не могу припомнить место), в совсем глухое местечко, где он оказался совершенно один, разумеется, обреченный на полную безработицу. Письма к нему почти не доходили, письма от него доходили к друзьям в пропорции: одно из трех-четырех. Жена его и ребенок были сосланы в Минусинск, -- изобретательные бюрократы еще пытались сломить борца ломкой его личной жизни. В середине 1935 года Солнцева вновь арестовывают в ссылке, где его политическая бездеятельность не могла не быть полной. Ему дают новый приговор: 5 лет изоляции, на который он немедленно отвечает смертельной голодовкой. На 18-ый день голодовки ему сообщают, что приговор отменен. Близится смерть и палачам становится "неловко". Ведь -- узнают! Солнцеву дают ссылку в Минусинск, т.-е. возможность увидать жену и сына. Не поправившись, он отправляется в путь -- этапом, с конвоем, с уголовными, в арестантских вагонах, по вонючим пересыльным тюрьмам старого режима. По пути, в Новосибирске его приходится срочно оперировать. У него воспаление среднего уха, и он умирает на больничной койке (январь 1936 г.).
Нельзя передать словами значение этой утраты для русских коммунистов. Облик погибшего придется восстанавливать, память о нем мы сохраним. Как теоретик, как образцовый, кристально-чистый человек, как непримиримый пролетарский революционер, сумевший годами все выдержать и пожертвовать всем, Солнцев оставил у всех его знавших неизгладимое воспоминание. Мы, в России, считали его быть может и первым из наших молодых, будущих вождей.
Пишущий эти строки не любит преувеличений и знает цену словам -- и он знает, что Солнцева переоценить нельзя было.
Замучили. Они -- тоже его знали и по своему -- оценили.
В. Ф. Панкратов -- один из самых преданных и пользующихся громадным авторитетом русских оппозиционеров. Бывший матрос балтийского флота, участник революции в Кронштадте, делегат от Кронштадтского Совета к Керенскому, участник гражданской войны, крупный работник ЧК и ГПУ, оппозиционер с 1923 года, заместитель председателя закавказской коллегии ГПУ, арестованный как большевик-ленинец в 1928 г., он получил 3 года изолятора. По окончании срока, в Верхне-Уральске, ввиду стойкости характера, получил прибавку в 2 года. В 1933 году освобожден и сослан в Оренбург, где находилась в ссылке его жена, Елизавета Сенатская, фактически беспартийная, сосланная исключительно за то, что она жена Панкратова. В Оренбурге Панкратов работал экономистом Заготзерно, быстро завоевав себе доверие руководителей учреждения, как преданный и образцовый сотрудник. Его арестовали после дела Кирова, без малейшего повода к новым репрессиям, если не считать, разумеется, "законным" поводом, верность убеждениям. Панкратов пробыл четыре-пять месяцев в полнейшей изоляции. Беременная жена за это время не имела от него абсолютно никаких сведений. Позже узнали: Панкратов вновь в Верхнеуральском изоляторе на пять лет, после совершенно чудовищного и мучительного следствия, о котором нам здесь нельзя говорить. Недавно находился в изоляторе в общей камере с Л. Б. Каменевым, Смилгой и Слепковым.
Имя Панкратова должно стать широко известным пролетарским революционерам, как имя одного из самых ценных и мужественных представителей октябрьских традиций в СССР, жизнь которого надо защищать от сталинских душителей.
Л. Думбадзе, старый грузинский большевик, участник гражданской войны, контужен на фронте, не раз арестовывался, бывал в изоляторах и ссылках. Получив в 1934 году длительный срок изоляции, как большевик-ленинец и посланный в Суздаль, в изолятор, он тяжело заболел. Тюремный режим вызвал крайнее обострение последствий контузии, полученной на фронте. Думбадзе постепенно стал терять способность владеть обеими руками. Товарищам по камере приходилось его одевать, кормить и т. д. Приехавшая тюремная комиссия ГПУ, во главе с Андреевой, обещала ему устроить лечение, вследствие чего его вскоре перевели в Бутырскую больницу, в которой, по техническим причинам, не оказалось возможным его лечить. Тогда начались его мытарства. Полу-парализованного ветерана перебрасывают -- в каких условиях! -- из ссылки в тюрьму, из тюрьмы в ссылку, привозят в необорудованные больницы, бросают неожиданно на произвол судьбы. В феврале-марте 1936 года он оказывается в ссылке в Сарапуле, одинок -- товарищей там нет, так что, никто не может ему помочь даже одеться или раздеться; без средств (ГПУ выдает "пособие" по-безработице в... 40 рублей в месяц, когда кило хлеба стоит 1 руб., а угол в комнате у обывателей не меньше 30 рублей), беспомощный, разбитый прогрессирующей болезнью.
По ссылке ходило трагическое его письмо, написанное детским почерком, палочками.
Если не подымется с разных мест всего мира голос передовых представителей рабочего класса, требующий для ветерана октябрьской революции, Ладо Думбадзе, быстрого лечения и возможности жить по-человечески, хотя бы в стенах бюрократических тюрем, то наш товарищ обречен на скорую гибель.
Московский рабочий, красноармеец во время гражданской войны, большевик-ленинец. В начале 1928 года, после ссылки Л. Д. Троцкого в Алма-Ата, тов. М. Бодров был направлен организацией в Алма-Ата для поддержания связи Л. Д. Троцкого с Москвой. Приняв облик уральского крестьянина, отпустив бороду, с соответствующими бумагами, М. Бодров обзавелся лошадьми и повозкой и в качестве ямщика ездил из Алма-Ата до ближайшей железнодорожной станции (г. Фрунзе, двести с лишним верст) и обратно. В очень трудных условиях тов. Бодров проявил большую выдержку, хладнокровие и ловкость. Великолепно справившись со своей задачей, он обеспечил связь Л. Д. Троцкого с Москвой на наиболее трудном участке. Продержавшись около года, тов. Бодров был арестован в связи с другим "делом", но был "разоблачен" и как ямщик. Просидев много месяцев в разных тюрьмах, тов. М. Бодров был затем сослан. Арестованный снова, он просидел три года (1931-1934) в Верхнеуральском изоляторе. Ныне находится в ссылке, по другим сведениям, направлен в концлагерь.
В 1917 г. вступил в партию, и еще будучи гимназистом принимал активное участие в революционной борьбе на Украине. Во время гражданской войны работал на Украине, в частности в подполье у Деникина.
С 1923 г. большевик-ленинец, т. Г. Стопалов окончил Институт "красной профессуры". Отличный экономист, автор ряда научных работ, Г. Стопалов является одним из наиболее выдающихся молодых оппозиционеров. Ряд программных и др. важных документов основного ядра б.-л. в Верхне-Уральском изоляторе принадлежат перу тов. Стопалова.
Отбыв три года заключения -- 1929-1932 -- в изоляторе, тов. Г. Стопалов не успел и обосноваться на новом месте, в ссылке, как его снова арестовали и снова отправили на три года в изолятор.
В 1933 году в изолятор была заключена и жена тов. Стопалова, тов. Лемберская, активная оппозиционерка, член партии со времени гражданской войны, бывшая преподавательница партшколы.
В Оренбургской ссылке сейчас находится ряд замечательных товарищей коммунистов-оппозиционеров (б.-л.): Б. М. Эльцин, старый большевик, Лида Свалова, Я. Беленький, Я. Бык, В. М. Черных, Ф. А. Упштейн, Леонид Гиршек. В прошлом году были заключены в концлагери, взятые из ссылки, Б. И. Ляховицкий и А. С. Санталов. Все эти товарищи преданные, твердые, убежденные коммунисты-оппозиционеры, некоторые из них крупные кадровики. В ссылках и тюрьмах уже выковались замечательные, преданные, глубоко-убежденные революционеры, выдерживающие с поразительной стойкостью систематическое удушение.
После дела Кирова, были арестованы и посланы в изоляторы на длительные сроки недавно вышедшие из изоляторов В. Ф. Панкратов (отбыл 5 лет; получил опять 5 лет; жена с ребенком сосланы в Астрахань) и Х. М. Певзнер (отбыл 4 года, получил новых 5).
Здесь находятся или недавно находилось также несколько десятков ссыльных "троцкистов", бывших оппозиционеров, давно капитулировавших или имеющих еще второстепенные разногласия с правящей группой. Назовем: Мдинерадзе (профессор философии), Б. Д. Прозоров (преподаватель истории из Днепропетровска), Казначеев (в декабре 1935 года кончил срок ссылки, после концлагеря, ныне -- 4-ый месяц опять арестован), Димитриев (преподаватель истории в вузах Иваново-Вознесенска, ныне послан в концлагерь), Юдин, Радин, М. Р. Сорокина (недавно кончила ссылку, освобождена), Соловян, Червонобородов. Все они -- называют себя сторонники генеральной линии партии...
Из "правых коммунистов": И. Г. Бочаров (недавно получил минус 15; после отбытия 3-летней ссылки).
Из меньшевиков: Г. Д. Кучин, Гольдберг, эстонец Зоммер, приехавший из изолятора и недавно арестованный опять (вероятно поедет в концлагерь). Нескольков с.-р. Из с.-р., здесь скончался более года тому назад член ЦК -- Герштейн, получивший в день кончины разрешение ехать на лечение в Казань. Несколько социалистов осуждены на повторную ссылку из "минуса" за то, что послали в свое время, разумеется, не без хотя бы молчаливого согласия властей, во французские социалистические и коммунистические газеты письма, приветствующие единый фронт.
Из грузинских с.-д., старик Рамишвили.
Из анархистов: А. А. Инаун, Корнилов (ныне окончил ссылку), П. Соколов. -- Инаун обошел за десяток лет почти все концлагери СССР. -- Соколов, ленинградский рабочий маляр, сосланный за знакомство со студентами.
Представлены также коммунисты из национальных меньшинств и сионисты. В политической ссылке подавляющее большинство рабоче-коммунистической публики, в том числе "генеральщики", то-есть бывшие оппозиционеры, "сторонники генеральной линии", арестованы за "неосторожные" разговоры. Из, примерно, 150 ссыльных Оренбурга, они составляют около сотни. Публика малоразвитая, пассивная.
Здесь также находятся больше тысячи ленинградцев, сосланных в административном порядке после дела Кирова. Среди них -- множество женщин, стариков, детей.
12 апреля выехал из Москвы в Бельгию наш товарищ Виктор Серж, известный, талантливый французский писатель, гражданин СССР, освобожденный после 3-летней ссылки. Примкнувший к оппозиции в 1923 г. в Западной Европе, во французской и австрийской КП, исключенный из ВКП(б) в 1928 г., арестованный тогда же и освобожденный вследствие энергичных протестов французских литературных и рабочих кругов, тов. Серж с того времени, живя в Ленинграде, отходит от активного участия в политической жизни и посвящает себя литературной работе. Вскоре появляется в Париже и Мадриде ряд его книг по истории и литературе ("Год I-ый Русской Революции", "Люди в Тюрьме", "Завоеванный Год", "Литература и Революция").
В СССР Виктор Серж, за верность своим убеждениям, подвергается бойкоту, бытовой травле, жертвой которой становятся главным образом его близкие, которых шельмуют, судят, которым отказывают в паспортах и т. д. С 1928 года тов. Серж требует для себя и тяжело заболевшей жены заграничных паспортов; ему в этом систематически отказывают. В 1933 году он арестовывается одновременно со своими друзьями Ш. А. Генкиной (жена оппозиционера М. А. Полевого, сосланного во Фрунзе), Н. М. Алмаз (сосланная в Астрахань) и с родственницей Анитой Русаковой -- и после 3-месячного пребывания во внутренней тюрьме ГПУ в Москве ссылается на 3 года в Оренбург.
Усиленная кампания за его освобождение и выезд из СССР ведется за-границей.
В итоге, после трехлетней кампании, т. Серж с семьей выезжает, наконец, заграницу. Мы не знаем еще точно на каких условиях его выпустили, выслан ли он и пр. Добиться для тов. Виктора Сержа визы в одну из европейских стран оказалось делом очень трудным. Бельгия согласилась ему дать гостеприимство лишь на очень ограничительных условиях.
"Отпуская" или высылая Виктора Сержа, сталинская полиция, сочла нужным показать лишний раз, что она не останавливается даже перед самыми нелепыми и мерзкими репрессиями. Родственница Виктора Сержа, когда то арестованная с ним и вскоре освобожденная, французская машинистка (беспартийная и совершенно аполитичная), А. А. Русакова арестовывается в Москве в декабре 1935 года и после 3-месячной строжайшей изоляции высылается на 5 лет в Вятку за "техническую помощь троцкистам". Комментарии излишни.