10/11 1930 г.
...Теперь о политике. Ты, дорогой Миша, удивляешься, что "Письмо к друзьям" к тебе пропустили. Ничего удивительного в этом нет, ибо это письмо вызывает среди оппозиции разногласия, а это на руку аппарату. Аппарат хочет воспользоваться этими разногласиями и оторвать от нас еще группу. Это, конечно, ему удастся, ибо в той части оппозиции, которая находится в ссылках и изоляторах, очень популярным стал лозунг: "В партию, несмотря ни на что". Я заметил, что многие товарищи исходят только из того, какое заявление написать, какое больше понравится Ярославскому -- Сталину. (Я говорю на основании тех сведений, которые у меня имеются). На этой почве они готовы использовать, сделать поводом для отхода всякую запятую, всякую точку, неправильно поставленную автором "Письма к друзьям". Заявление сделалось каким-то фетишем. При каждом чихании налево со стороны руководства многие товарищи начинают нервничать и искать выхода из душной атмосферы, но попадают в еще более душную. Я надеюсь, что ты не заподозришь меня в том, что я и тебя причисляю к этой категории. Абсолютно ни в какой степени. Я просто хочу сказать, что нужно быть в высшей степени осторожным в оценке момента.
Краткое содержание твоего письма таково: политика центризма обанкротилась, оппозицию жизнь с несомненностью оправдала и оправдывает, на почве банкротства, под напором партмасс и нашей борьбы, руководство вынуждено было найти выход на левых путях. Оно вместе с тем оказалось способным (подчеркнуто везде мной. -- К. Ц.) перевооружиться, т.-е. окончательно стать на ленинскую линию. Нельзя не заметить происшедших и происходящих сдвигов, которые не могут уместиться в маневре, руководство на деле стало на ленинских рельсах. Это наша линия, поэтому нам нужно яснее и решительнее принять генеральную линию, отказаться от фракционной борьбы, написать заявление, потребовать возвращение в партию "всей оппозиции". Оценку Л. Д. ты считаешь ошибкой, его установку не нашей; по твоему Л. Д. недооценивает сдвиги, считает их маневром и т. д. Разница: Л. Д. не верит в действительный поворот, не верит в окончательное исправление линии со стороны центризма, считает это временным "тактическим" совпадением". Ты веришь, ты убежден в том, что генеральная линия руководства полностью ленинская, нам знакомая линия, т.-е. она наша. Таковы твоя и Л. Д. установки. В данном случае я на стороне Л. Д. Ты исходишь только из того, что сегодня происходит, абсолютной истиной является для тебя, окончательный, действительный поворот центризма: для тебя в данный момент нет центризма, а есть чистокровный, подлинный ленинизм. Для меня все то, что происходит сегодня, является глубоким маневром. Не вижу в этом повороте подлинного ленинизма. Я вместе с тобою считаю, что центризм потерпел банкротство и был вынужден искать выхода на левых путях. Но я не согласен с тобой, когда ты считаешь его способным стать окончательно на левый путь. Вынужденное становление на путь левого курса не есть доказательство, могущее убедить в подлинности той или иной линии. Любую организацию, об'ективные условия жизни могут вынудить на какой-либо сдвиг, но это не будет составлять ее природу, ее настоящее лицо. При малейшем изменении условий, при напоре справа, центризм "вынужден" будет сделать поворот вправо. Все прошлое центризма является доказательством этого. Ты указываешь на активность масс, которая является залогом того, что руководство "не может" повернуть вправо, а будет подлинно проводить взятый курс. Насколько эта активность подлинна? Чем ты ее проверяешь? Где средства проверки самостоятельности масс? В официальных сообщениях? Очень осторожно нужно относиться к официальным сообщениям об активности масс и благополучии. (Вспомни 1-й квартал пятилетки). Кроме того, меня очень беспокоят методы, которыми проводятся все эти левые мероприятия. Получается впечатление, что кто-то хочет сознательно сорвать левый курс. Тревожные сообщения о провале первого квартала пятилетки усиливают мои опасения, в том, что в таких методах проведения левого курса, как в городах, так и в деревнях, таятся опасности срыва этого курса. И тут предо мной во весь рост выступает вопрос о партрежиме. В конце концов успехи на всех фронтах зависят от того, что из себя представляют парторганизации на местах (авторитет, сознательность, популярность и т. д.). В этом отношении ничего или почти ничего не сделано. Борьба с правыми окончилась в ничью, ими заполнены все наши организации, на место одних чиновников сажают других -- таких же. Отсюда вывод: простая смена партчиновников дает ухудшение положения (Баку, Ленинград и т. д.), а между тем преследование левого крыла продолжается с еще большим ожесточением, чем раньше. Со всех сторон идут вести о новых арестах, высылках, заточении в изоляторы и т. д. Даже капитулянтам нет никакого доверия. Ими заткнули маловажные советские дырки. В партию их не допускают. Капитулянты оправдывали капитуляцию тем, что нужно помочь партии. Где, кто и чем помогает? От их помощи аппарат отказывается: "не надо, мол, мы без вас обойдемся". Главный фронт -- партия -- дает трещины. Руководство видит это, но ограничивается паллиативами: сменяет партчиновников, а об изменении партрежима в сторону развязывания самодеятельности оно не думает. Оно не хочет противопоставить левую оппозицию правым, срывающим левый курс. У многих товарищей преследование левой оппозиции до сих пор считается вопросом второстепенным, совершенно подчиненным вопросам экономики. Или же об'ясняют это "инерцией". Ты тоже об этом ничего не говоришь абсолютно. Я же придаю этому вопросу не менее значения, чем сдвигам по экономическим вопросам, ибо этот последний вопрос тоже связан с партрежимом, от которого зависит вообще вся судьба экономических и других преуспеяний. Ты пишешь о признании генеральной линии. Входит ли вопрос о преследовании левого крыла в эту генеральную линию? Я думаю, что не только входит, но составляет почти половину всей генеральной линии. Ведь вся борьба происходила вокруг этой генеральной линии. Я тебя спрашиваю, признаешь ли ты ленинским то отношение к оппозиции со стороны руководства, каковое (отношение) сегодня имеется? Короче, признаешь ли ты ленинской линию, которая написала на своем знамени: дави левое крыло при всяких условиях? Логика такова: признавая генеральную линию без оговорки, мы должны признать правильным и ленинским и преследование всего левого, ленинского в партии. Я знаю, что ты не за это, но если сегодняшние сдвиги не оставляют никакого сомнения в подлинности поворота, а по твоему они, -- эти сдвиги -- совершенно подлинны, кроме отрыжек от старой оппортунистической политики ничего не осталось, -- то спрашивается, почему руководство упорствует и не хочет освободить оппозицию хотя бы от 58 статьи? На этот вопрос ты так же не отвечаешь. Выходит, что это такой вопрос, на который можно махнуть рукой. Я на это смотрю не так. Я думаю, что в этом вопросе не простое упорство руководства, и не инерция, и не отрыжки, а сознательно проводимая политика удушения левой оппозиции. Тут предвиденье руководства идет дальше, чем некоторые думают. Сталин знает, что с левой оппозицией временное тактическое совпадение, а не единство стратегической линии (Л. Д.). Поэтому он заблаговременно устраняет левое препятствие на случай поворота вправо. Вместе с тем, пока еще ни один правый не исключен из партии, не заточен, не сослан. Я согласен с тобой в том, что центризм обанкротился, он вынужден был об'явить левый курс; что произошли сдвиги в нашу сторону очень большие, глубокие сдвиги; согласен и с тем, что нам нужно сказать решительнее о признании этих сдвигов, поддержать их, помогать в проведении их в жизнь, требовать восстановления "всей оппозиции" в партии. Но для признания всей генеральной линии всего вышеперечисленного еще недостаточно. На такое заявление согласен будет и Л. Д. Я в этом больше, чем уверен. Он не против блока, он за это, но он предостерегает оппозицию от такого шага, который обезличивает оппозицию, как идейное течение. У тебя только один исходный пункт: это -- сдвиги налево. Принимаешь их, как подлинный поворот всей линии на все время, а у Л. Д. есть и другие исходные точки. Они заключаются в том, что возможно и другое развитие событий, т.-е. повороты вправо под давлением и напором правых и антисоветских сил. Особенно его бесспокоит международное положение, которое складывается не в пользу революции, благодаря той разрушительной работе в связи с так называемым "третьим периодом", которая -- работа -- ведется Коминтерном. У него более глубокий анализ, больше предвиденья будущего, а у тебя тактика только на сегодняшний день и то на одном участке борьбы (СССР), ибо мы не знаем, что происходит за границей. "Есть сдвиги, исходи только из них". Даже представим себе, что несмотря на разную оценку положения, мы сошлись на том, что нужно написать заявление, хотя бы к предстоящему XVI с'езду. Что мы должны написать в нем? Как сказать то необходимое, что нужно сказать со стороны оппозиции? Я задаю тебе несколько вопросов: 1) Пишешь ли ты в этом заявлении о том, что центризм обанкротился (в твоем письме банкротству центризма дана замечательная оценка)? 2) Пишешь ли ты о том, что центризм был вынужден сделать поворот влево после банкротства право-центристского блока (в твоем письме и этот вопрос хорошо анализирован)? 3) Что значит, требовать возвращения в партию "всей оппозиции"? Не значит ли это, что мы индивидуальных заявлений писать не будем, ибо индивидуальные заявления уничтожают оппозицию, как течение? 4) Пишешь ли ты, что линию оппозиции считаешь правильной, т.-е. не может быть речи об отречении от взглядов? 5) Отмежевываешься ли ты от т. Троцкого, т.-е. от так называемого "троцкизма"? (Ведь отмежевание от Л. Д., -- а этого от нас требуют, -- по существу будет означать, что мы были на самом деле последователями "троцкизма", а не ленинской оппозиции, и что мы в продолжении 6 лет не разобрались, где "ленинизм", где "троцкизм"). Если ты на все эти вопросы ответишь положительно, т.-е. если в основу нашего заявления будут положены: 1) Оправдание линии оппозиции, 2) Банкротство центризма, 3) Не отрекаться от взглядов, 4) Войти в партию "всей оппозицией" (не индивидуально) и т. д., плюс к этим честный и безусловный отказ от фракционной работы и безусловная поддержка взятого после XVI партконференции курса -- я согласен на такое заявление, и Л. Д. будет согласен безусловно. Между нами остается разница в том, что ты за признание всей генеральной линии без оговорки. Об остальном ты сам великолепно пишешь в своем письме. Можем ли мы не писать об этих вещах, если мы хотим остаться революционерами? Ведь мы пишем не для себя, не для руководства, а для масс. Каждый наш шаг должен быть расчитан на то, чтобы масса получила революционное воспитание, в особенности молодежь. Я не спорю о форме написания, но в основу должны быть положены те пункты, о которых я говорил выше. Нельзя нам сказать просто, что признаем генеральную линию и дело с концом. Словом, о форме, языке, стиле заявления и т. д. я не спорю. Пусть оно будет составлено так, чтобы никого не "обидеть". Но оно должно быть таким, чтобы массы поняли нас, поняли то, что произошло за эти 10 лет. Мы не можем дезориентировать массы так, как это сделали "тройка" и И. Н. Смирнов вместе с "рожденными в тюрьме революционерами" (Мрачковский). Согласится ли руководство на это? Примет оно наше заявление? Ясно, что нет, ибо мы хотим войти в партию с политическими хребтами, а ему таковых не нужно. Поэтому я прошу тебя ответить мне конкретнее, как ты представляешь практически наше новое выступление с заявлением и требованием возвращения в партию всей оппозиции? Мое предложение сводится к тому, чтобы мы еще раз "постучались" в партию к предстоящему XVI с'езду, но наше заявление должно состоять из вышеперечисленных пунктов плюс к этому то новое, которое уже имеется в жизни в области методов проведения в жизнь левого курса. Для всего этого нужно, чтобы нам разрешили сговориться, хотя бы тем, которые подписали последнее заявление.
Два слова об отходах: ты об'ясняешь отходы в основном сдвигами, т.-е. тем, что наши кадры убедились в подлинности поворота. Если мы рассмотрим отходы по группам более или менее солидным, то я думаю, что там было мало убеждения. Сдвиги, конечно, имели колоссальное значение, но не полностью решающее, в особенности в рядах лидеров оппозиции. Я хочу спросить тебя: если бы не было ссылок, изоляторов, голодного и холодного окружения, морального и физического истязания, был бы такой массовый отход или нет? При наличии репрессий убеждения занимают уже не решающее положение, ибо от всех нельзя требовать геройства. Характерно, что отходы происходят большей частью в ссылках и изоляторах, а на фабриках и заводах лишь тогда, когда пускаются в ход государственные и партийные органы нажима (ГПУ, ЦКК). Характерно и то, что чистка во многих местах обнаружила, что отошедшие, вернувшись из ссылки, продолжают работать на местах. Держа в одной руке кнут, в другой левый "сдвиг", не мудрено создать капитулянтское настроение у многих. Среди отошедших есть: 1) искренно поверившие в сдвиги, (таких маленький %), 2) отошедшие под давлением, но идейно оставшиеся на позициях (порядочный %), 3) запутавшиеся в спорных вопросах (из лидеров), 4) допустившие отход, как маневр для продолжения работы (небольшой %), 5) примазавшиеся в надежде на легкую победу (порядочный % -- тоже среди "лидерствующих").
Пока все.
С комприветом К.
Расширяющуюся основу для производственно-
социалистического кооперирования
(коллективизации) может создавать лишь процесс
возрастающей индустриализации сельского
хозяйства. Без технической революции в самом
способе производства, т.-е. без машин в
земледелии, без перехода к многополью, без
искусственного удобрения и пр. успешная и
широкая работа по действительной
коллективизации сельского хозяйства
невозможна.
Платформа Бол.-Ленинц. (Оппоз.)
к 15 с'езду ВКП(б) (1927 г.)
*1 Автор письма, т. Котэ Цинцадзе, один из старейших и авторитетнейших членов большевистской партии, с большим боевым прошлым, находится ныне в ссылке. Адресат т. М. Окуджава -- также старый большевик -- ссыльный. Об эволюции взглядов т. Окуджава говорит передовая статья настоящего номера "Бюллетеня". Мы опустили только первую часть письма, в которой т. Цинцадзе, больной туберкулезом, говорит о своем здоровьи и о здоровьи друзей. -- Редакция.