Захваты фабрик в Италии. Сентябрь 1920

В этом году исполняется 80 лет с момента прихода к власти в Италии фашистов. Но они смогли прийти к власти лишь потому, что рабочие потерпели тяжелое поражение в 20-е годы. В этой статье предпринята попытка объяснить причины поражения движения и попытаться извлечь уроки из прошлого. Осенью 1920 года в Италии были налицо все условия для победы социалистической революции. Рабочий класс был готов бороться до победы, мелкая буржуазия, особенно крестьяне, склонялись поддержать рабочих, попытавшихся найти решение их проблем, правящий класс был расколот на группировки.

Однако, несмотря на все эти благоприятные условия, революции не произошло. Причина была одна. Руководство рабочего движения. Лидеры Социалистической партии, марксисты на словах, на деле отказались от революционного марксизма. В критический момент, когда рабочие могли прийти к власти, эти «лидеры» преградили дорогу революции.

Экономический кризис

Экономические условия были таковы, что все эксплуатируемые слои были возбуждены. Производство пшеницы в 1920 году упало до 38 миллионов центнеров, по сравнению с 52 миллионами до Первой Мировой войны. Производство кукурузы упало с 25 до 22 миллионов центнеров. Сорока процентный торговый дефицит был вызван импортом продовольствия. Индустриальное производство упало на 15% в горной промышленности, 40% в машиностроении и на 20% в химической промышленности.

В то же время лира стремительно падала. В конце 1918 года один доллар стоил 6,34 лиры, в 1919 году 13,07 лиры, а концу 1920 года 28,57 лиры. Это привело к огромной инфляции. Топливных запасов хронически не хватало. Италия нуждалась в 800 000 тонн угля в год, но Англия поставляла только 300 000 тонн. Государственный долг вырос с 74,496 миллионов лир в 1919 году до 86,432 миллионов в 1920.

Все это вынуждало рабочих и крестьян подниматься на борьбу против боссов и землевладельцев. Прошла волна забастовок, захватов земли и набегов на пекарни со стороны голодных масс. В течение Мировой войны произошло развитие тяжелой промышленности, что привело к увеличению промышленного пролетариата. Но с окончанием войны начался экономический кризис, который затронул огромные слои рабочего класса. Такая ситуация привела к росту организаций рабочего класса и крестьян.

Массовый приток в Социалистическую партию и профсоюзы

Это отразилось на выборах ноября 1919 года. Итальянская Социалистическая партия набрала 30% голосов (всего 1 834 000) и получила 156 мандатов в Парламенте. (Католическая Народная партия, опирающаяся на крестьянство, получила более 100 мест.) Социалисты взяли под свой контроль 2800 местных советов (24% от общего числа). Количество членов партии составило 200 000 человек, в то время, как двумя годами ранее их было только 60 000.

К 1920 году 3 800 000 рабочих и крестьян были организованны в профсоюзы. Это в пять раз превысило довоенные цифры! Большинство из них состояло в Confederazione Generale del Lavoro (ВКТ, Всеобщая Конфедерация Труда) которая насчитывала 1 930 000 членов к сентябрю 1920 года. А всего два года назад, в 1918 году, ее членами были всего 250 000 человек. Шел массовый приток в традиционные массовые профсоюзные организации рабочего класса. Второй по величине федерацией профсоюзов была католическая Confederazione Italiana del Lavoro (CIL, Итальянская Конфедерация Труда) с 1 823 491 членами. Однако, необходимо отметить, что более половины членов ВКТ составляли индустриальные рабочие, в то время как 80% членов CIL были сельскохозяйственными рабочими.

Этот массовый приток в партию и профсоюзы демонстрирует марксистский тезис о том, что, когда прежде инертные массы поднимаются и начинают движение, то политически они поворачиваются к традиционным массовым организациям. До 1918 года ВКТ делала все возможное, пытаясь приостановить движение. В 1917 году сотни туринских рабочих совершили набеги на пекарни. Вместо того, чтобы пропагандировать этот опыт лидеры ВКТ делали все для остановки движения. Еще раньше в 1912 году такая практика руководства ВКТ привела к расколу с анархо-синдикалистами, сформировавшими Союз Итальянских Синдикатов (USI). Однако, когда началось реальное массовые движение 1918-1920 годов, массы проигнорировали СИС. Подавляющее число рабочих вступило в ВКТ. Это только один исторический пример, из множества подобных. Мы не должны забывать эти уроки истории; иначе мы рискуем повторить те же самые сектантские ошибки, которые были сделаны в прошлом.

По мере того как все больше рабочих стали принимать участие в борьбе, баланс сил качнулся в пользу рабочего класса. В феврале 1919 металлисты смогли добиться 8-ми часового рабочего дня без уменьшения зарплаты. Но рабочие не остановились на этом. Летом 1919 FIOM (секция металлистов ВКТ) начали борьбу в Ломбардии, Лигурии и Эмилии (три области на севере Италии) за минимальную зарплату. Они требовали индексации зарплаты в связи с ростом цен. Эта забастовка длилась два месяца. В результате жестокой борьбы рабочие смогли заставить боссов подписать соглашение. Но боссы не выполняли его, что обещало новые столкновения в следующем 1920 году.

Фабричные Советы

1920 год стал пиком классовой борьбы в послевоенной Италии. Весной 1920 прошла первая волна захватов заводов. В апреле в Турине шла борьба за юридическое признание Фабричных Советов, которые стали создаваться еще в конце войны. Эта борьба, которую возглавили металлисты, продолжалась в течение месяца. В течение десяти дней весь рабочий класс ежедневно выходил на улицы.

То как разворачивалась эта борьба, стало предвестником поражения, которое рабочий класс потерпел в сентябре. Единственной политической группой, выступившей в поддержку Фабричных Советов, стали туринские социалисты, группировавшиеся вокруг газеты Антонио Грамши «Ordine Nuovo». Ни один другой профсоюз или известный левый политик не поняли природы Фабричных Советов. Руководители ВКТ и FIOM обвиняли их в анархо-синдикализме. Серрати (Serrati) — лидер центристского крыла соцпартии, вместе с Бордигой (Bordiga), который впоследствии стал первым секретарем итальянской компартии, обвиняли Фабричные Советы в экономизме и корпоративизме. На самом деле, Фабричные Советы были зародышами Советов и могли развиваться тем же путем, что и российские Советы в 1917 году.

Однако, из-за того, что движению не было оказано никакой поддержки со стороны руководства итальянского социалистического движения, выступления рабочих в Турине были изолированы и потерпели тяжелое поражение. Тем временем, боссы никак не могли успокоиться. Тяжелые условия в которые они поставили рабочих, все ещ не удовлетворяли их. 10-13 августа 1920 года собралась межрегиональная комиссия индустриальных боссов. На этой встрече было принято адресованное профсоюзам обращение, в котором они заявляли, что: «в данных условиях из-за трудностей в промышленности никакие экономические требования рабочих не могут быть удовлетворены».

Провокации боссов

Адвокат Ротиглиано (Rotigliano) позже присоединившейся к фашистам вышел к рабочим со следующими словами: «Переговоры бессмысленны. Промышленники против удовлетворения любых уступок». Ответом FIOM стал созыв 16-17 августа чрезвычайного конгресса федерации в Милане. Делегаты от ВКТ и члены исполкома соцпартии также присутствовали на этом конгрессе. Конгресс единодушно принял решение призвать к «обструкции» на всех заводах и верфях начиная с 21 августа.

«Обструкция» означала следующее: 1) уменьшение производства до минимального уровня; 2) никто не уходит со своего рабочего места; 3) никто, не может использовать инструменты которых нет под рукой; 4) ремонтные работы делать максимально долго; 5) отказываться делать не свою работу; 6) ждать до полной остановки машин для чистки или смазки; 7) если компания увольняет рабочего за использование этих мер, делать все, чтобы она вернула его обратно; 8) если компания объявляет локаут, рабочие должны оккупировать завод.

Все условия созрели для наступления со стороны рабочих. У боссов не было достаточно сил для репрессий, способных сокрушить движение. Полиция показала свою полную беспомощность когда 18 августа Таддеи, руководитель туринской полиции, опасаясь конфронтации, послал следующую записку министру внутренних дел: «мы имеем только 800 пеших полицейских и 35 конных, чтобы сдерживать 72 000 металлистов». Такие же письма посылали руководители полиции Генуи и Милана.

Слабость государства

Накануне конфронтации с рабочими класс капиталистов были расколот. Доказательством этого стали отчаянные попытки со стороны министра внутренних дел Коррадини (Corradini) и министра труда Лабриолы (Labriola) убедить боссов отступить. Правительство боялось конфронтации с рабочим классом. Но боссы рассчитывали на слабость профсоюзного руководства.

Лабриола обратился к рабочим: "прекратите обструкции, и я заставлю боссов сесть за стол переговоров... Именно на этом основании этого заявления лидер правого крыла FIOM Бруно Буоцци (Buozzi) согласился приостановить обструкцию. Буоцци, однако, не понимал, что глубокий кризис капитализма и усиление напряжения между классами не дадут возможности договориться. Рабочие не могли принять условий голода и нужды!

Столкнувшись с несговорчивостью боссов, рабочие ответили усилением режима обструкций. Часто это приводило к существенному снижению производства. Так 24 августа производство на фабрике Ромео в Милане почти остановилось. На заводе «ФИАТ-Центр» оно снизилось на 60%.

Оккупации фабрик

В то время как боссы готовились ответить на обструкции, отделения FIOM готовились занимать фабрики. Утром 30 августа 2 000 рабочих завода Ромео увидели, что ворота фабрики закрыты и окружены полицией. FIOM в ответ призвал своих членов занять 300 миланских заводов. «Коррьера Делла Сера» (основная итальянская буржуазная газета) так описывала сложившуюся 31 августа ситуацию: «забастовщики полностью контролировали ситуацию. Любой ехавший в автобусе или в автомобиле проверялся ими словно они пересекали границу. Проверку осуществляли группы, состоящие из рабочих и их друзей.»

Между 1 и 14 сентября металлисты захватывали заводы по всей Италии, не только в таких индустриальных центрах как Милан, Турин и Генуя, но также и в Риме, Неаполе, Флоренции, Палермо. Все машиностроительные и сталелитейные заводы были захвачены.

Боссы были бессильны. Премьер-министр Джиолитти (Giolitti) заявил: "я был бы должен использовать все силы полиции, имевшиеся в моем распоряжении, для чтобы взять фабрики под свой контроль! Но кто сдержал бы этих 500 000 рабочих вне фабрик? ...вытеснять рабочих с использованием силы? Это означало бы гражданскую войну!

Более 400 000 рабочих оккупировали фабрики, вскоре их было уже 500 000, и в нескольких городах захваты начались в других отраслях. На заводе FATME в Риме рабочие подняли плакат, на котором было написано: "Кто не работает, тот не ест! Наша цель — честность и работа! Мы не хотим золота и богатства — мы хотим свободы!

Абсолютно ясно, что рабочий класс видел своей целью отмену капиталистической эксплуатации, а не просто увеличение заработной платы на 2 или 3 лиры. Типичным примером этого стало заявление Фабричного Совета компании «Diatto Frejus» от 3 сентября: «Новые великие события создают будущее пролетариата. Поскольку мы готовимся к победе, то наш девиз единство, единство, единство!»

В Турине появляются отряды Красной Гвардии

Между тем рабочий класс готовился к бою. В Турине были организованы отряды Красной Гварди, непосредственно руководимые Фабричными Советами. Они начали восстанавливать производство под рабочим контролем. Были созданы все условия для установления рабочего государства. Машиностроители были не единственными кто был готов к борьбе. Так, например, в Милане, чтобы продолжить работу на одном химическом заводе потребовался кислород, Фабричный Совет обратился к рабочим. FIOM заказал кислород у другой газовой компании, и рабочие быстро выполнили заказ. В региональном пьемонтском издании «Avanti» (орган Социалистической партии) от 4 сентября 1920, мы читаем: «борьба металлистов открывает новую эру классовой борьбы, которая закончится занятием рабочими всего производства».

Но в то время как рабочие показывали намерение бороться до конца, как повели себя лидеры профсоюзов? 4 сентября руководитель полиции в Mилане послал телеграмму Министру внутренних дел, в которой заявил, что: «рабочие, которые занимают машиностроительные заводы продолжают вооружаться и готовится к обороне. Рабочие в других отраслях оказывают давление на своих руководителей, требуя распространять движение вширь. Я использую Буоцци и других руководителей для того чтобы противодействовать этим требованиям. Туратти был вызван мной, он должен вмешаться и положить движению конец.» (Надо отметить, что Буоцци был руководителем FIOM, а Туратти был одним руководителей соцпартии, лидером ее правого крыла).

В результате, 5 сентября FIOM объявил, что он готов принять увеличение заработной платы на 5 лир вместо 7! Туратти, Тревз, Д'Арагон и Буоцци (лидеры ВКТ и Социалистической партии) хотели удержать движение под своим руководством. Они боялись распространения и выхода его из под контроля.

«Руководство» идет на компромисс

Эти так называемые «руководители» все еще искали любую возможность для переговоров с боссами и были уверены, что условий для социалистической революции нет. Они поддержали государственную власть. Но как мы видели из утверждений руководителей полиции и МВД, государство было парализовано, а буржуазия не знала, что делать. Эти «руководители» подчеркивали мнимую слабость рабочего движения. Но его единственная слабость гнездилась среди его руководства, отказавшегося распространить движение на всю страну. Рабочие были готовы выступить на помощь машиностроителям, стоило только их руководителям обратится к ним с таким призывом.

Эти же самые руководители говорили рабочим, что они не могут рассчитывать на поддержку средних классов и крестьянства. Но дело обстояло как раз наоборот. В течение многих месяцев шла ожесточенная борьба крестьян на юге страны, где они захватывали помещичьи земли.

Крестьянское движение

Так, например, 5 сентября руководитель полиции Палермо сообщил, что 300 крестьян в Сан Гиусепп заняли ленные земли семей Боммарито и Куасталла. Он добавил, что движение носил экономический характер и возглавляется членами Народной партии. Руководитель полиции Потенцы сообщил, что в Матре 600 крестьян, вчерашних солдат, требовали передачи им земли, и угрожали самозахватом, если их требования не будут удовлетворены.

Если б руководители рабочего движения объявили, что цель рабочего класса не только экспроприация капиталистов, но также и помещиков, что земля должна быть отдана крестьянам, то они смогли бы оторвать крестьянство от Народной партии.

В марте 1920 года Грамши (Gramsci) заявил следующее: "...социалисты не боятся решительных действий Народной партии... Народная партия для социалистов — тоже, что Керенский для Ленина... Грамши полагал, что опирающаяся на крестьян Народная партия не готова бороться до конца за интересы крестьян. Он думал, что соцпартия сможет перетянуть мелкобуржуазные слои на свою сторону, устранив, таким образом, Народную партию с политической сцены. Проблема была в том, что руководители рабочего движения не были готовы бороться даже за интересы рабочих, не говоря уж о крестьянах.

Отсутствие единого руководства Фабричных Советов

Главная проблема состояла в том, что Фабричные Советы были организованны на местном уровне, но не имели единого центрального координирующего органа. На местном уровне рабочие организовались через Фабричные Советы, но на национальном уровне они организовывались через ВКТ, который все еще продолжал играть ведущую роль. Лидеры ВКТ были реформистами. Это подразумевало, что они не смогут перетянуть мелкобуржуазные слои, особенно крестьян, на сторону рабочего класса. Они отказывались требовать конфискации крупных промышленных предприятий, банков и крупных капиталистов.

Это неизбежно привело к тому, что революционное движение пошло на спад. Рабочие начали уставать. Не видя перспективы победы, они не могли долго поддерживать высокий уровень борьбы. Они не могли долго находиться в неопределенности. Им необходимо было кормить и одевать свои семьи. Необходимо было пополнять продовольственные запасы. Необходимо было организовывать производство. Рабочие инстинктивно начали поднимать вопрос о власти. На профсоюзной конференции в области Лигурия, рабочие призвали к занятию фабрик во всех секторах промышленности. Они понимали, что движение нужно распространить на весь рабочий класс. Иначе оно потерпит поражение.

9 сентября собрался Национальный Совет ВКТ. На этой встрече вопрос о власти поставили представители туринского отделения Социалистической партии: «Имеем ли мы сейчас возможность напасть первыми, если под нападением мы подразумеваем начало вооруженного восстания?» Туринские социалисты верно сказали: «Мы не можем нападать в одиночку: мы нуждаемся в одновременном выступлении в сельской местности и должны быть организованы на национальном уровне».

Выступления лидеров профсоюза были словесной эквилибристикой. Они оправдывали собственное бездействие тем, что туринские рабочие не были готовы в одиночку бросить вызов боссам. Логика этих трусливых «руководителей» профсоюза сводилась к тому, что раз туринский рабочий класс «сам признал», что не может победить в одиночку, то и весь рабочий класс Италии бессилен сделать это!

В результате 10 сентября Национальный Совет ВКТ объявил, что: «цель этой борьбы заставить боссов предоставить профсоюзам контроль над фабриками». Не революция, а лишь контроль профсоюза!

Предательство

Вечером 10 сентября Национальный Совет ВКТ проводил совместное заседание с Национальным Исполнительным Комитетом соцпартии. Руководство ВКТ заявило лидерам СПИ: если вы хотите делать революцию, мы уйдем в сторону, и передадим руководство ВКТ вам. Но Исполком СПИ отказался от этого предложения. 11 сентября эти два предложения — революция предложенную СПИ и рабочий контроль, предложенный ВКТ — были вынесены на голосование. Предложение ВКТ набрало 590 000 голосов, против 409 000 отданных за революцию.

Само по себе это было невероятным предательством со стороны руководства СПИ. Голосование носило бюрократический характер, решение принимал не весь рабочий классом, а лишь члены ВКТ! Профсоюзы железнодорожных рабочих, моряков, докеров и т. д. (а также члены отколовшейся USI) не могли участвовать в голосовании, поскольку они не были членами ВКТ (состояли в независимых профсоюзах).

Факт, что руководство соцпартии не должно были идти на голосование. По соглашению между СПИ и ВКТ, руководство в политической борьбе принадлежало СПИ. Но Исполком СПИ побоялся взять на себя ответственность. Фактически они использовали выборы, чтобы оправдать свою трусость.

Анжело Таска (в последствии один из основателей Коммунистической партии) красноречиво описал чувства руководителей СПИ: "Когда предложение ВКТ получило большинство, лидеры партии облегченно вздохнули. Освобожденные от ответственности они могли теперь на всех углах кричать о предательстве ВКТ. В то же время, они все еще могли выходить к массам, которые они фактически предали в самый решительный момент, успокаивая себя мыслью, что сумели сохранить свое лицo.

Уже после этих событий Ненни (Nenni), будущий лидер СПИ, объяснял, что на том самом совместном заседании "ликвидировали политическое решение [то есть революцию] вместе с исполкомом партии, который хотел проиграть

Роль центристов

В 1920 СПИ все еще оставалась членом Коминтерна. Однако, 21 сентября Исполнительный комитет Коминтерна выпустил обращение к рабочим Италии. В нем он призвал рабочих взять власть, начать вооруженное восстание, провести чистку партии и создать Советы рабочих, крестьян, солдат и моряков.

К сожалению «Avanti» (официальный орган СПИ) не напечатал это обращение, (хотя надо отметить и то, что из-за плохой связи это обращение пришло тогда, когда движение уже пошло на спад). Такое поведение отражало постоянную нерешительность центристских лидеров СПИ («максималистов»). В период до 1920 года они отказывались признать, что реформистское крыло партии в решительный момент будет играть роль тормоза движения.

Премьер-министр Джиолитти выступил как посредник между враждующими партиями. ВКТ ограничил свои требования призывом к объединенному управлению фабрик боссами и рабочими. Эти маневры дезориентировали уставших рабочих. В своих самых слабых точках движение начало ломаться. Лидеры ВКТ и СПИ доказали, что они не способны дать рабочим то революционное руководство, которое они заслуживали.

15 сентября Джиолитти предложил создать «объединенное руководство, состоящее из профсоюзов и боссов». 17 сентября FIOM призвал к выборам. Правительственное предложение было принято 127 000 голосами, против 44 000 и много рабочих не принимали участие в голосовании вообще. В течение пяти дней, к 30 сентября, захваты фабрик были прекращены.

На следующий год на конгрессе ВКТ, его генеральный секретарь Д'Арагон хвастался ролью которую они сыграли во время захвата фабрик: «Она [ВКТ] вынуждена была многократно вмешиваться для того чтобы принять руководство, уменьшить и разрешить конфликты, раздуваемые отдельными профсоюзными федерациями или рабочими на фабриках». В своей речи 26 сентября в Сенате, Джиолитти сказал, что он всегда верил ВКТ! Вот она коренная проблема — роль руководства!

Революционная ситуация назрела

Объективные условия для революции были налицо. Рабочие были готовы бороться. Крестьяне могли перейти на сторону рабочих. Правящий класс был парализован. Но не было революционного, марксистского руководства. Реформистское крыло все еще доминировало в ВКТ и внутри соцпартии, «максималистское» крыло (правильнее называть его центристским) не готовы было порвать с реформистами.

Трагедия состояла в том, что в критический момент не оказалось организованной революционной фракции в рядах соцпартии и ВКТ, которая смогла бы повести рабочих за собой. Соцпартия был основана как марксистская партия, и она основала ВКТ. Но за многие годы годы ее руководство приспособилось к буржуазному обществу, что выразилось в его движении вправо, в принятии идей постепенной эволюции в рамках капиталистической системы. В 1920 году никакой компромисс не был возможен. Стояла дилемма: «либо рабочие возьмут власть, либо боссы сокрушат рабочее движение».

Фактически открыто реформистское крыло в партии оказалось к 1920 году в меньшинстве. Их можно было легко выгнать. Коминтерн чуть позже призвал к этому. С 1918 по 1920 численность Социалистической партии выросла с 60 000 до примерно 200 000. Это стало отражением радикализации масс за эти два года. Давление масс двигало партию влево. Именно поэтому максималисты смогли захватить руководство в партии.

Лидером максималистов был Серрати. В своей речи на Втором конгрессе Коминтерна, проходившим в июле 1920 года он объявил, что: «Мы не нуждаемся в разговорах с Туратти [лидером правого крыла СПИ]... Наша задача организация революции». На словах эти центристские лидеры были за революцию, но на практике они сыграли в сентябре роль предателей. Позволив реформистам сохранить свое влияние в партии, они подготовили поражение.

Поражение открыло дорогу реакции

Поражение вызвало разногласия в руководстве СПИ. Через несколько месяцев, в январе 1921 года партия раскололась на своем национальном конгрессе. Треть делегатов решила создать Коммунистическую партию Италии. Таким образом, революционные коммунисты отказались от внутренней борьбы в рядах старой Социалистической партии.

Это демонстрирует тот факт, что авангард класса понял характер своих лидеров и ощущал потребность в революционном руководстве. К сожалению, это произошло слишком поздно, чтобы повлиять на события 1920 года. Мы не будем здесь описывать природу новой партии, возглавляемой Бордиги. Заметим только, что хотя лидеры компартии и были подлинными революционерами, они подверглись жесткой критике со стороны Ленина, в работе «Детская болезнь левизны в коммунизме» за ультролевизну. Любой желающий может обратится к этой работе. ме" за ультролевизну. Любой желающий может обратится к этой работе. Поражение Фабричных Советов ставшее следствием предательства реформистских и центристских лидерам драматически изменило политическую ситуацию в стране. Поражение привело к ужасной деморализации. Оно усилило реакцию и подготовило условия для прихода спустя два года к власти фашистов. Без поражения 20-го года, фашисты никогда бы не смогли прийти к власти.

События в Италии 1920-ого года — важный исторический урок. Они наглядно показали истинный характер буржуазного государства. Показали насколько в действительности не демократичны так называемые буржуазные демократы, вроде, Джиолитти. Но главное они показали, что когда капитализм входит в глубокий кризис, нельзя останавливаться на пол пути, нет никакого «третьего пути» или «пути реформ». Вопрос стоит: «или..., или...» . В критический момент, когда революционная ситуация назрела, когда рабочий класс способен выдвинуть программу, которая может привлечь на его сторону все эксплуатируемые слои общества и объединить их в борьбе за революционное, социалистическое преобразование, все может быть потеряно, если руководство пойдет на компромисс с капиталистами. Тогда движение неизбежно потерпит тяжелое поражение и откроет дорогу реакции.

После сентября 1920 года, к сожалению, было еще много таких упущенных возможностей: Китай 1926 года, Германия 1933 года, Испания и Франция 1936 года, Чили 1973 года...

Антонио Грамши сказал однажды, что «история учитель без учеников». Это определение полностью подходит к нынешним лидерам рабочего движения, которые все еще продолжают настаивать на «третьем пути», «прогрессивности буржуазной демократии», и т.д.

Эти события пример для рабочих и молодежи, чтобы извлечь уроки из прошлого и не повторять в будущем старые ошибки.

Фернандо Д'Алессандро