Как уже сообщалось ранее, в ночь с 5 на 6 августа члены рабочей группы Общества Российско-Чеченской дружбы, находившейся в начале августа в Чеченской республике — Игорь Каляпин и Станислав Дмитриевский, встретились в Ачхой-Мартановском районе с представителем командования Юго-Западного направления Вооруженных сил ЧРИ.
Ниже приводится полный текст взятого интервью. Расшифровка произведена с видеозаписи.
И.К.: Руслан, Вы можете объяснить, почему Вы перед съёмкой на видеокамеру закрыли лицо маской?
Р.А: Я объясню. Не из-за того, что я опасаюсь лично какой-то встречи с россйскими войсками. Просто я вынужден заботиться о безопасности своих родственников.
И.К.: Руслан, мы достаточно много разговаривали с жителями Чеченской республики, с чеченцами, как на территории лагерей беженцев в Ингушетии, так и в самой Чечне. Информации собрали достаточно. Можно ли задать Вам спецфические вопросы, как представителю руководства вооруженного Сопротивления?
Р.А.: Можно.
И.К.: В российских СМИ говорят много и часто, что Президент Масхадов практически не контролирует действия вооруженных отрядов. Что он не контролирует не только действия таких крупных командиров, как Хаттаб, Басаев или Гелаев, но что вместе с ним воюют практически только члены его тейпа. И всё. Может быть, Вы как — то сможете прокомментировать эти заявления?
Р.А.: Все военные действия со стороны Вооруженных сил Ичкерии контролируются и контролировались президентом нашей республики Асланом Масхадовым. Его приказы выполняются чётко, ясно, и все подразделения подчиняются ему. Это бы хотелось российской стороне, чтобы ему не подчинялись, был хаос. У нас есть один военачальник. Есть президент, есть главнокомандующий. Его приказы выполняются тем же Хаттабом, тем же Басаевым. Нет разницы.
И.К.: То есть, информация о том, что командиры что-то там делят между собой, происходят какие-то бои между чеченскими формированиями — не соответствуют действительности?
Р.А.: Действительно, не соответствует. Если бы это было так, здесь давно была бы анархия. Так как сейчас группы подготовлены, специальные группы, которые по его приказу готовы взорвать обстановку не только на Северном Кавказе, но и дальше. Есть разведывательно-диверсионные группы, которые ждут его приказа. К сожалению, он не отдаёт этот приказ. К сожалению.
И.К.: Следующий вопрос. Очень часто нам в России говорят, что на стороне вооруженного Сопротивления, по крайней мере, сейчас, воюют только отъявленные преступники. Те, которые совершили какие-то бесчеловечные преступления. А также ваххабиты. А ваххабиты, в понимании среднего российского обывателя, (обывателя в хорошем смысле этого слова, человека, который смотрит телевизор и не имеет других источников информации) — это религиозные фанатики. Нам говорят, что на стороне вооруженного сопротивления воюют только исламские фундаменталисты, которые будут воевать до последнего, которые ставят своей задачей часть за частью исламизиовать Россию и преступники. Итак, во первых — насколько это соответствует действительности, по вашей оценке; а во вторых — много ли в рядах вооруженного Сопротивления ваххабитов, и людей, которые, может быть, исполняли смертные приговоры, находятся в федеральном розыске за какие-либо преступления: диверсии и т.д. Которые не попадали под амнистию. Или можно сформулировать так: много ли в рядах вооруженного сопротивления тех, кто мог бы служить оружие, когда была объявлена амнистия, но не сложил его.
Р.А.: Я мог бы обширно ответить па этот вопрос, но, так как мы ограничены во времени, я отвечу кратко. Да, в исламском мире есть течение, которое в России называют ваххабизмом. Но их очень мало здесь. Армия Ичкерии состоит в основном, что я говорю в основном — на 90 процентов из чеченцев. Чеченцев, которые воюют против российской оккупации. Чеченцы, которые познали всё "добро" от этих войск. Я не знаю, почему говорят, что бандиты, головорезы здесь воюют. Эти люди, которых ещё до войны кормили спецслужбы, чтобы они занимались бандитизмом, их нужно искать где-нибудь, ну скажем в Голландии, или в России. Они выполнили свою программу, и ушли. Здесь их сейчас нет. Нормальные жители этой республики воюют сейчас. Народ воюет. Я прочитал в газете: в одной Москве за сутки происходит 12-13 убийств. А этих, которым давали деньги, чтобы они работали на спецслужбы России — их надо где угодно искать — в России, с Турции, но только не в Чечне. Они свою программу сделали и ушли.
И.К.: Есть ли сейчас в Сопротивлении люди, которые могли бы попасть под амнистию, если бы сложили оружие, но не стали этого делать?
Р.А.: Никогда армия Ичкерии не сложит оружие. Там все такие. Трактористы, сельскохозяйственные рабочие, учителя, директора. Это, одним словом — народ. Вы ведь встречались с людьми, приблизительно обстановку знаете. Люди по три — четыре раза восстанавливают свои жилища. Я не говорю уже о другом. Сама агрессия России (а это агрессия) столько боли принесла народу... Вы, наверное, не встретите не одну семью, где за эти две войны не было бы убитых. С удовольствием те солдаты, с которыми я встречаюсь, с которыми я воюю, с удовольствием ушли бы домой. Люди не хотят этой войны. Нам навязали эту войну. Это фашизм со стороны Вооруженных Сил России порождает сопротивление. Поэтому народ сопротивляется.
И.К.: Вы хотите сказать, что если бы не было произвола на блокпостах, таких карательных акций, какая, например, произошла в Катыр-Юрте, у Вас бы было меньше бойцов?
Р.А.: Нет, даже дело не в том. Бойцов у нас хватает, они есть и будут. Если бы не этот фашизм... Я ещё раз повторяю — фашизм! Заходя в мирное село — в российских войсках это называется зачисткой — так вот, после такой "зачистки" каждый житель, хозяин дома не находит у себя самых элементарных бытовых вещей.
И.К.: Солдаты воруют?
Р.А.: Воруют! Беспредельничают, гуляют здесь на своих этих самых... Естественно человек восстаёт. Поверьте, любому из нас, беря на прицел, не хочется делать этот выстрел. Но мы вынуждены. И пока враг не покинет нашу землю, мы будем воевать.
И.К.: Руслан, правда ли, что в чеченском Сопротивлении, когда проводятся боевые действия, диверсионные операции, есть какой-то дифференцированный подход, различие в отношении к солдатам-срочникам и контрактникам. Или вы подходите к ним как к армии — уж убивать, так убивать всех.
Р.А.: Ну, насколько я знаю, по крайней мере, это происходит так на нашем фронте, солдат-срочников не расстреливают, не убивают. А вот контрактников в плен не берём.
И.К.: Даже так?
Р.А.: Так! Контрактник, он и есть контрактник, он приехал заработать на крови. Ему нет разницы — кого он убивает, за что... Ему платят — он делает своё дело.
И.К.: А каково ваше отношение к работникам МВД, которых здесь очень много воюет? СОБРы, ОМОНы и прочие...
Р.А.: Да все российские спецподразделения здесь. Мы к ним относимся так же, как к контрактникам. Они имели возможность отказаться...
И.К.: Руслан, скажите, как с Вашей точки зрения, и с точки зрения президента Масхадова, если Вы знаете его мнение, будут развиваться события в течение ближайших полугода-года? Готовит ли Масхадов какие то новые мирные инициативы, собирается ли он как-то заставить Путина, российскую сторону, пойти на эти мирные переговоры.
Р.А.: Игорь, я тебе вот как объясню. Начало этой войны оправдывалось тем, что какие-то чеченские подразделения вошли в Дагестан, войну начали в Дагестане. Как раз была предвыборная кампания Путина. Всё это было очень надо Путину. В то время Путин был в России совершенно неизвестной личностью. Я допускаю, что в Дагестане в то время были такие же наёмники — чеченцы. Но, в основном, воевали дагестанцы. Масхадов осудил эту агрессию (а российская сторона преподносит эти события как агрессию) против Дагестана, против России. Масхадов объяснил и мировому сообществу, министерствам, и президенту России, что чеченская сторона, власть в лице Президента осуждает эти действия. Но, исходя из всего, было понятно, что всё равно к выборам нужно было закатить большую войну в Чечне, чтобы на этой крови Путин стал президентом. К сожалению, когда эта большая карта разыгрывалась, мы оказались в центре. Нас бьют, крутят... Ведь первая война показала, что эта война именно с народом, и она приносит горе, и чеченскому и российскому народу.
Здесь большая политика. А что думает Масхадов о перспективах войны? Пока на чеченской земле будет хоть один российский солдат, Масхадов не в состоянии остановить эту войну. Сам наш Президент — не агрессор. Грамотный политик, действительно руководитель народа. Президент. Любые вопросы можно решить с ним за столом переговоров. Любые! Но он не приемлет силовое давление с той или иной стороны. Ему навязали эту войну...
И.К.: Руслан, я хочу задать вам очень горький вопрос. Мне неоднократно приходилось слышать в последнее время от российских военных, которые соглашаются с аргументами о бессмысленности и преступности этой войны такие слова: "Да, нам не надо было в Чечню входить, но сейчас такая ситуация, что если мы не добьем, то нам всегда будут мстить. Если мы сейчас оттуда уйдём, нам вечно будут мстить. Чеченцы — это такой народ. Нам сейчас там нужно уничтожить всех, кто держал в руках автомат, и кто его в состоянии держать". Вот что бы Вы сказали таким "миротворцам", которые считают, что Чечню можно умиротворить только одним способом — убить всё, что там шевелится.
Р.А.: Ну, Россия большая страна, у неё большие ресурсы. Большая армия. Всевышний нас на границе свёл с этой огромной махиной, называемой Россия. В своё время Джохар Дудаев говорил: "Россия заболела руссизмом". Действительно, заболела. Хотя прошло всего пятьдесят лет со времён Великой Отечественной войны, но сейчас это всё фашистское передалось российской стороне. Видение вопроса, как уничтожить чеченцев... Ну как можно? Первая война показала, что война с народом — проигрышна. Во всей истории нигде в мире не была выиграна партизанская война. А это действительно народная война. Для нас — это народная война, освободительная война. У нас вся история — с Россией война. Война, война, война... Почему эта война? Потому, что самый большой бизнес, огромный бизнес — на этой войне. Это — неучтённые деньги. Откуда у генералов в Подмосковье эти дачи-начи... Всё это строится на войне, на крови этих же солдат. Войну у нас выиграть... Мне кажется, умный человек, один раз наступив на грабли, в другой раз не наступит. Но Россия наступила второй раз на эти же грабли. Всевышний с нами. Нам отпущено пятьдесят, шестьдесят лет. Возможно доживём. Всевышний с нами. Никогда этого Россия у нас не отнимет. Я знаю свой народ, я знаю бойцов Сопротивления. И вы в скором будущем убедитесь, что эти российские войска в диком ужасе будут бежать отсюда, чтобы остаться живыми. Не хотелось бы, конечно... Сейчас, вроде, переговоры стараются вести. Но на неприемлемых для нас условиях. Оружие сложить, и так далее... Разговаривать с нами надо чисто человеческим языком — сложив оружие, сесть за стол переговоров. Не силой, а силой разума. Путин сделал себе карьеру на чеченской войне. А сейчас он в таких тисках... Он не может сейчас выйти с этого круга, ограничен... С одной стороны военные давят — мол добьём, добьём... Вон уже, почти год... А мы только крепнем.
И.К.: Извините, но в России постоянно говорят, что всё уже, вот-вот конец...
Р.А.: Когда в начале войны мы стояли фронт в фронт, тяжелый был период. Потому, что контактных боёв не было, и из всех видов оружия — из артиллерии, ракет нас обстреливали. Ну всё работало. Авиация... Пока вот эти окопы не превращали в пахоту. А сейчас для нас самая благоприятная обстановка сложилась. Партизанская война. Тогда у российской армии не было таких потерь. Сейчас у них каждый день... Можно просто всё это одним вопросом закрыть. Поинтересуйся, если у тебя будет возможность, в Ханкале, в госпитале — сколько трупов привозят. Минимум — 150-200 трупов в сутки. Минимум.
И.К.: Это действительно так?
Р.А.: Это действительно так.
И.К.: Ведь озвучивают — ну три, ну пять человек в день...
Р.А.: Это пропагандой всё так задушено. За пределы двух — трёх человек — дальше не пускается информация. Во первых говорят: Ножай-Юрт, Ведено, Шатойский район контролируют. Ничего они там не контролируют. Абсолютно ничего. В горах контроля нет. Пограничники, которые на границе с Грузией поставлены — лишь бы их не трогали, они готовы всё сами оружие отдать. Комендатуры, которые там стоят, каждый день парламентёров присылают: "Ребята, ради Бога, нас не стреляйте! Мы ни чего не будем делать, только не убивайте нас". Игорь, я в Шатое часто бываю. Ничего они там не контролируют.
Я за сутки получаю приказы Президента. В любое время войска готовы в любом направлении, в любом районе, в любом городе. Российские войска могут в течении полугода, года быть в Грозном. Мы его в течении двух-трёх часов и возьмём, и докажем. Сейчас пропаганду пустили, что якобы 6-го планируются какие-то операции, ко Дню Независимости. Чепуха это. Никаких приказов не было. Специально разыграна эта карта, чтобы показать, что войска держат всё под контролем.
И.К.: Руслан, если мы уж коснулись этой темы, то спрошу. В Грозном, Урус-Мартане распространяются листовки, в которых говорится, чтобы мирное население уходило, что скоро начнутся боевые действия. Листовки ни кем не подписаны, но вроде бы исходят от Сопротивления. Вроде бы с третьего по шестое планируются какие-то акции, будут брать город...
Р.А.: Вот именно "вроде бы"! Игорь, я ещё раз повторяю, приказа у нас не было от Президента, главнокомандующего. Будет приказ — не только шестого — в любой день...
И.К.: (глядя на часы) Шестое уже вот-вот...
Р.А.: Приказа нет. Я за сутки получаю приказ.
И.К.: Нам говорили, что Масхадов принял решение о замене большого количества командиров, чтобы назначить новых людей, которые ещё не известны российским спецслужбам. Так ли это.
Р.А.: Масхадов — верховный главнокомандующий, он может любого командира сменить.
И.К.: А какие-то замены сейчас идут, Вы-то наверное знаете?
Р.А.: Я не знаю. Ни разу такого не было.
И.К.: А вообще это реально?
Р.А.: Он главнокомандующий Вооруженных Сил. Любой его приказ выполняется чётко и беспрекословно.
И.К.: Руслан, мы находясь в Ингушетии, можно сказать, случайно встретились с семьёй Кунгаевых. Это семья, которая пострадала от преступных действий полковника Буданова. Им была изнасилована и убита старшая дочь Висы и Розы Кунгаевых — восемнадцатилетняя Хеда. Я слышал, что чеченская сторона предлагала обменять Буданова на пленных пензенских ОМОНовцев. Насколько это соответствует действительности, и вообще, что Вам известно об этом деле?
Р.А.: У вас правильная информация. Одиннадцать пензенских ОМОНовцев предлагались в обмен на Буданова. Полковник Буданов, который совершил это преступление — убил эту девчонку, изнасиловал... И другие фронты, и наш фронт предлагали и предлагаем обменять его. Мы готовы отдать за него хоть двадцать военнопленных. Лишь бы нам его выдали. Не самосудом его будут судить, а по законам шариата. Тем законам, которые на нашей земле.
И.К.: Вы можете гарантировать, что не будет расправы, что это будет суд шариата, а не суд Линча. И будет ли это открытый, гласный суд. Будут ли туда допущены журналисты?
Р.А.: Если у кого-то из Российских или западных журналистов, представителей СМИ будет желание попасть на суд, мы попробуем обеспечить это.
К сожалению, этот Буданов является личным другом Шаманова, бывшего командующего нашим, юго-западным направлением, и товарищем, другом Кошмана. Дело сначала получило большой резонанс в СМИ, по телевидению. Кошман сам заявлял, что это бандит, то-сё. А сейчас дело это потихоньку, негласно разваливается. Если у Вас будет возможность озвучить наше предложение: мы готовы отдать любого. Буданову будет гарантирован гласный суд по законам шариата.
И.К.: А много ли сейчас у вас российских военнопленных?
Р.А.: Много, очень много российских пленных. Даже этих солдат мы с одной стороны как и раньше... нет такой возможности отправлять их домой. Они не едут не только в части, домой даже... Войска их уничтожают. Мы их кормим, они выполняют чисто хозяйственные работы. Никто их не охраняет. Сами по себе ходят там...
И.К.: Руслан, не может ли получиться так, что в связи с тем, что война идёт где-то в труднодоступных местах, может быть, могут возникнуть проблемы с продовольствием, и пленных будут расстреливать, потому, что их станет нечем кормить?
Р.А.: Проблемы с питанием, слава Всевышнему, нету. С питанием всё нормально. Расстреливать солдат не будем. До востребования. И в первую, и во вторую войну отдавали их матерям. А сейчас даже этих женщин, бедных матерей на территорию не пускают, чтобы отдать им сына. Отдать им боятся. И у нас сейчас нет такой возможности, вывозить их в Ингушетию, в Осетию, и отправлять домой.
И.К.: Ясно. Спасибо большое, что нашли возможность с нами встретиться. До свидания!
Р.А.: До свидания!
Беседовал И.Каляпин.
Оператор С.Дмитриевский.
Чеченская республика. Ачхой-Мартановский район.