1901 год. В центре крестьянского движения Западной Галиции, в городе Домброво состоялся большой митинг. Дело было на городском рынке. Шестнадцатилетний оратор, впервые выступавший на подобном публичном мероприятии, говорил о гнете польских помещиков, к которому добавился гнет австрийского, германского и российского правительств. Под конец митинга над рыночной площадью прозвучал призыв к совместной борьбе рабочих и крестьян за независимую социалистическую Польшу. Так началась борьба гимназиста, в будущем профессионального революционера, Карла Бернгардовича Собельсона-Радека. Его дважды исключали из гимназии. Он начинал с работы в профсоюзном движении среди пекарей и строительных рабочих, затем ему пришлось иммигрировать в Швейцарию, одно из главных мест сосредоточения российской, революционной иммиграции.
Во время первой русской революции Радек приехал из Швейцарии в царскую Польшу, с нелегальным паспортом, совсем не владея русской речью. С этого момента Карл Бернгардович с головой окунулся в кипящий водоворот событий. В Варшаве Лео Йохигес руководитель социал-демократии Королевства Польского и Литвы, направил его в центральный орган партии-первое ежедневное издание «Трибуна». Как вспоминал сам Радек: «мне приходилось с группой рабочих, с браунингом в руках захватывать типографии буржуазных газет, дабы обеспечить ежедневное издание нашего коллективного ЦО». Весной 1906 года Радека арестовывают, затем отпускают под залог, а через две недели арестовывают вновь. В 1907 году его высылают в Австрию. Живя в Германии ,Радек был активным участником социал-демократического движения, в котором преобладали реформистские тенденции. В эти годы вмести с ним борьбу против реформизма, ведут: К. Либкнехт, Р. Люксембург и А. Паннекут. И как закономерный итог этой борьбы-исключение из партии. «Ежедневное общение с Лениным»-пишет он-«обмен мнениями, убедил меня в том, что большевики являются единственной, революционной партией в России». Именно в это время, в Швейцарии, зародился союз противников империалистической войны-интернационалистское объединение социал-демократов. В Давосе, Радек узнал о Февральской революции в Петрограде. Вместе с Лениным и другими большевиками он едет в Россию. Приехав в Петроград, и придя в Смольный он остается там, в качестве агента ЦК для связи с заграницей. Но едва снова вернувшись в Петроград, новая поездка -переговоры с представителями немецкого правительства Рицмером, и снова Стокгольм. После возвращения-Брест-Литовск. На этот раз вместе с Л. Д. Троцким.
Зимой 1918 года, Радек выступил против заключения мира, отдававшего Польшу в руки немецких оккупантов, но вскоре один из первых признал свою ошибку. В этом же году Карл Радек нелегально отправился в Германию, для участие в работе 1-го съезда Коммунистической партии Германии. Его, как одного из руководителей партии, сажают в берлинскую тюрьму Маобит.
Увидеть Россию удалось лишь в марте 1920 года. Радека направляют на работу в ВЦСПС. Вскоре открылась новая страница в биографии Карла Радека. Отныне его жизнь связана с «левой оппозицией». Жизнь, наполняется, скорее, трагедией, чем триумфом. Он еще участник революции, восстания 1918-1919 года в Германии, член ЦК РКП(б), секретарь Коминтерна. Но затем, Радек-острослов, весельчак, сочинитель анекдотов-вольется в неиссякаемую вереницу большевиков-ленинцев, обреченных на бесчисленные покаяния, восторженное холуйство, самооговоры и доносы, результатом которых станет клеймо «террориста», «шпиона» и «предателя». Его труды, книги одного из лучших партийных публицистов-будут надолго изъяты из жизни, и спрятаны на полки спецхрана. Но это в будущем, хотя и в недалеком.
А пока, в 1920 году, на 9-й партийной конференции, Радек выступает за революционную войну: «Мы принципиально за то, что всякий пролетариат, могущий нести в своих руках оружие, должен помогать международному пролетариату». В это время Радек вполне принимает внутриполитическую линию на НЭП. Как и многие, считая НЭП, всего лишь маневром на пути к мировой революции. В своей деятельности он опирался на единогласно принятую резолюцию 4 конгресса Коминтерна, где говорилось, что «пролетарская революция не сумеет восторжествовать в пределах только одной страны», что она «может восторжествовать только в международном масштабе, выливаясь в мировую революцию». Радек отстаивает линию на создание единого рабочего фронта с социал-демократами. В апреле 1922 года он, вместе с Н. И. Бухариным и К. Цеткин, становится участником переговоров с Венским и Амстердамским Интернационалами. Был запланирован всемирный рабочий конгресс в Гааге. Ему не суждено было состоятся из-за позиции Г. Е. Зиновьева, председателя Коминтерна, искавшего везде и всюду «социал-предателей». На 5-м Конгрессе, в 1924 года Радек выступает с трехчасовой речью, требуя найти общий язык с социал-демократами Запада, в связи с растущей угрозой фашизма. Позже, вожди Коминтерна признают свою ошибку, но увы-трагедия 1933 года начнется на десятилетие раньше… К. Б. Радек в числе авторов известного «Письма 46-ти» в ЦК РКП(б). Видные партийные и государственные деятели писали: «Режим, установившийся внутри партии совершенно нетерпим. Он подменяет партию подобранным чиновничьим аппаратом». Эта группа 46-ти партийцев не была фракцией, а тем более оппозицией. Большевики действовали в соответствии с партдисциплиной, требуя обсуждения сложившейся ситуации, расширения партийной демократии в условиях НЭПа.
В «Правде» развернулась дискуссия. И 5 декабря 1923 года единогласно была принята резолюция ЦК РКП(б) о расширение внутрипартийной демократии. Однако, большинство Политбюро (Сталин, Зиновьев и Каменев) ее нарушило. В январе 1924 года выступая на 8-й партконференции РКП (б) Сталин обрушил на Радека, который осмеливался утверждать, что демократия необходима партии как воздух. 8-й съезд партии К. Б. Радек не был переизбран в ЦК. Он покидает работу в Коминтерне, что бы не отвечать за проводимую сталинско-зиновьевскую линию против политики Единого фронта. Началась его работа на должности ректора университета им. Сунь Ятсена. Старые большевики были недовольны отступлением от заветов Ленина. Но твердой позиции у них не было, был только ее настойчивый поиск. Это касается и Радека, о котором в 1929 году, Л. Д. Троцкий писал: «Радек до 1926 года, считал, что иной экономической политики как сталинско-бухаринской, осуществлять нельзя. До 1927 года Радек питал иллюзии насчет возможности совместной работы с Брандлером и его группой. Радек был против выхода китайской компартии из Гоминдана. После всеобщей стачки в Англии Радек был против разрыва Англо-русского комитета». 15-й създ ВКП(б). «Горе побежденным!»-таков был лейтмотив этого съезда. Старых большевиков исключали, арестовывали, высылали в дальние края. Такая судьба постигла не только Троцкого, но и Смирнова. И.Н. («совести партии»-В.И. Ленин), Раковского Х.Г. Смилгу И.Т. и многих других. Карл Радек был сослан в Тобольск, а затем в Томск. Находясь в ссылке, Радек отказывался беспринципно каяться. Об этом свидетельствуют его письма. «Они [Зиновьев и Каменев] вопреки убеждениям каются,–пишет он в мае 1928 года, Е. Преображенскому,-нельзя помочь рабочему классу враньем». Радек видел-что власть требовала от большевиков-ленинцев не столько покаяния, сколько полного подчинения, пытаясь полностью растоптать нравственный стержень революционера. «О каком же соглашении может идти речь между тюремщиком и его жертвами»,-напоминает он И. Врачеву в июле 1928 года. Для такого человека, как Радек, достаточно честолюбивого, привыкшего быть на виду, нет более тяжкой кары, чем забвение. А для людей, все свои силы отдавших практическому делу, страшным ударом было отстранение от работы. Видимо, это и сказалось на том, что весной 1929 года Радек вдруг идет на сделку с собственной совестью. Первую сделку, за которой последуют другие куда более страшные, ибо речь пойдет уже не о нем лично, а о судьбах других.
По пути в Москву, на одной из железнодорожных станций, Карл Радек так охарактеризовал свое нынешнее политическое настроение: «Положение в ЦК катастрофическое. …с правыми ведется ожесточенная борьба. Правые сильны. Это положение заставляет нас (т.е. оппозиционеров) идти в партию какой угодно ценой… С Львом Давидовичем окончательно порвал. Отныне мы с ним политические враги». Таким образом, Радек объяснял свою капитуляцию необходимостью «помочь» Сталину в его борьбе против «правых».
Хочу повторить слова Льва Давидовича Троцкого весьма верно угадавшего судьбу «порвавшего» с ним соратника (и не только его): «Капитулировав, Радек, просто вычеркивает себя из состава живых. Он попадает в возглавляемую Зиновьевым категорию полуповешенных, полупрощенных. Эти люди боятся иметь свое мнение и живут тем, что озираются на свою тень…» Страшно читать статьи Радека этого периода о «социал-предателях», угрожающих рабочему классу Германии, больше чем фашисты, о процессах против «вредителей» и «меньшевиков». Апофеозом его капитуляции стала книжка «Зодчий социалистического строительства». Радек был обречен. И его не спасли статьи против фашизма и статьи…с требованием казни его недавних товарищей. И вот арест, камера, допросы, суд, приговор.
Невиновность большевиков-ленинцев, всех тех кто искал, ошибался, снова искал, но вместе с Лениным делал одно общее дело-первое в мире государство рабочих-очевидна. В их ряду стоит и светлое имя Карла Бернгардовича Собельсона-Радека, героя своего времени, достойно прошедшего через революционную борьбу, труднейшую войну против угнетения, и растерявшего себя в мире, который, как он считал, завоеван им для людей.
Сам процесс 1937 года, его палачи и жертвы, тема для отдельного рассказа. Известно, что выходить из дома Радек отказывался треубуя свидания с дочерью, которая вспоминала впоследствие: «Поднялась на одиннадцатый этаж, открылась дверь, ввели отца. Он сказал: „Санька, что бы ты не узнала, что бы ты не услышала, знай, что я не в чем не виноват …« Дальше все помню очень смутно: кто-то вспарывал обшивку кресла, кто-то жег на кухне подшивки ленинской „Искры”…».