Первоначально в римской республике существовала аграрная экономика, основанная на натуральном сельском хозяйстве. Основную массу населения составляли вольные крестьяне, которые сами потребляли практически все, что производили, выделяя для обмена крошечный излишек. Деньги не играли почти никакой роли в экономической жизни. Но последующий период войн и завоеваний радикально изменил римскую экономику. После превращения Рима в мировую державу и, как следствие, расширения торговли до международных масштабов, деньги становятся всё более значимыми - поначалу это было серебро, а затем медь и золото. Рыночные и денежные отношения начинают доминировать в экономике страны.
Все это привело к разложению старых социальных форм. Взлет финансовой системы положил конец относительному равенству первых веков республики - его место заняла стремительная поляризация между богатыми и бедными, которая уже не соответствовала старым племенным отношениям между плебеями и патрициями, аристократией и простолюдинами. Как мы уже отмечали, распространение рабского труда не только уничтожало класс свободного крестьянства, но и нивелировало ценность свободного труда вообще, низводя свободных пролетариев до уровня, мало отличного от рабского.
С ростом денежного обращения и торговли росла и власть римских капиталистов. Новый собственнический класс сформировался на фундаменте денежного обращения, товарного производства и рабского труда. Словом equites («всадники», от слова equus – «лошадь») первоначально назывались граждане, которые имели лошадь для службы в армии, но теперь так стали называть всех, кто имел состояние более 4 000 000 сестерциев - своего рода римскую буржуазию, новую «аристократию» из числа спекулянтов, сборщиков налогов, торговцев и т.п.
С появлением новых производственных отношений старый мир свободных земледельцев и былых республиканских добродетелей, основанных на воинской доблести, рухнул. Исчезла хваленая римская скромность. Новыми богачами зачастую становились простые римляне, и даже вольноотпущенники (бывшие рабы). Эти «новые римляне» не имели аристократической родословной, но зато они имели золото и всячески выставляли его напоказ. Нувориши одевались в дорогие шелка, заказывали дорогие заморские вина и покупали дорогих греческих рабов, которые читали им Гомера во время шикарных пиршеств, хотя чаще всего хозяин и гости мало, что понимали из услышанного. Приверженцы «старых добрых» порядков, вроде Катона, осуждали эту показную роскошь, демонстративно расхаживая в крестьянских отрепьях и работая вместе со своими невольниками, но теперь на подобных людей смотрели как на чудаков. Такое поведение стало считаться анахронизмом.
Хотя у капиталистов и аристократов были схожие экономические интересы - и те, и другие были сторонниками частной собственности - их политические взгляды весьма расходились. Власть родовой аристократии опиралась на контроль над сенатом, но все чаще и все сильнее на римскую политику стали оказывать влияние всадники. Поскольку эти «новые римляне» постепенно становились обладателями огромных богатств, они чувствовали себя все более уверенно и независимо и требовали большей власти. Они постоянно сражались за политическую власть со старыми патрицианскими родами, порождая тем самым напряженность и антагонизм в римской республике.
Несмотря на уступки «новым римлянам», на которые вынуждены были пойти патриции, они были слабо представлены в государственных правящих кругах. Власть все еще находилась в руках узкого, закрытого круга привилегированных семей. Около 2 000 человек, представлявших менее двадцати кланов, управляли государством и присваивали львиную долю военной добычи. Хороший пример - род Сципионов, представители которого за сто лет не менее двадцати раз занимали должность консула. Именно такое положение было постоянным источником разногласий между капиталистами и патрициями.
Эти старинные аристократические роды держали в своих домах восковые посмертные маски своих предков, которые при жизни были консулами. Во время похорон эти маски несли впереди погребальной процессии и произносили в их честь напыщенные речи.
Таким образом, Рим оставался в руках узкого аристократического круга, хотя экономические и классовые отношения полностью изменились. Политическая надстройка более не соответствовала экономическому базису. Нарыв давно назрел, и он прорвался в ходе самой жестокой классовой борьбы.
Рим разделился на два или даже три противоборствующих центра власти, каждый из которых отражал интересы различных классов: официальная государственная власть - сенат, контролируемый патрицианской олигархией; избирательные собрания или комиции, управляемые представителями среднего класса, - и народные собрания, где задавали тон беднейшие и угнетенные группы городского населения и пролетариата, включая уличных оборванцев, евреев и египтян. Политическая жизнь республики весьма усложнилась. Чтобы заручиться союзниками в борьбе с потомственной аристократией, самое радикальное крыло так называемой «народной партии» пыталось опереться на массы, точно так же как позже, в эпоху Французской революции, якобинцы искали поддержки у санкюлотов.
Народные собрания не имели никаких реальных полномочий, но на практике они по существу контролировали улицу. И власть улицы возрастала все больше. Городской люмпен-пролетариат, сформировавшийся из озлобленных безземельных крестьян, был постоянно готов к бунту. Плутарх ярко описывает, как велась народная агитация в те времена. В «Жизнеописании Тиберия Гракха» он рассказывает о простых римлянах, выражавших свое недовольство «расклеивая на стенах домов и стеллах листовки», где требовали вернуть имущество обедневшим гражданам. Именно в такой накаленной обстановке и развернули свою деятельность Гракхи.
Период упадка Римской республики был отмечен яростными классовыми стычками, а также ожесточенной борьбой за власть между разного рода авантюристами из политиков и военачальников. Но помимо официальной истории этого периода, у него была и тайная история. Маркс писал в «Капитале»: «Для остальных требуется лишь небольшое знакомство с историей римской республики, например, чтобы знать, что ее тайная история - история земельной собственности». («Капитал», т. 1).
Как правило, завоеванные Римом земли частично присваивались государством, которое сдавало их в аренду за небольшую подать. Но богачи, способные предложить казне больший доход, стали вытеснять бедняков. Земли Италии все сильней и сильней подпадали под власть богатеев. Это подтверждает старое высказывание о том, что собственность - девять десятых закона. Независимо от того, какими сомнительными средствами приобреталась земля, через какое-то время она становилась по существу собственностью захватчика. Таким образом, народ постепенно лишился общественных земель - и это стало главной точкой конфликта в развернувшейся позднее классовой войне.
Законодатели неоднократно пытались урегулировать земельную проблему законным путем - результат борьбы беднейших классов, стремящихся закрепить свою долю в ager publicus. Казалось, что юридически это будет несложно, поскольку общественные земли занимались без какого-либо законного основания. Но закон, тем более в отношении собственности, всегда стоит на стороне богатых и могущественных. Так как аграрное законодательство противоречило интересам и привилегиям богачей, оно не действовало на практике. Богатые классы не собирались отдавать захваченные земли - а именно они управляли государством и писали законы. Они нагло попирали и игнорировали земельные права.
Старые земельные законы, принятые Лицинием (367 г. до н.э.), ограничивали количество земли, которой мог владеть гражданин, а также количество мелкого и крупного рогатого скота, которых он мог пасти на общественном пастбище. Некоторые общественные земли распределялись между бедными гражданами. Но примерно с 233 г. до н.э. эти правила практически перестали применяться, и беднякам больше не на что было рассчитывать.
Следующей серьезной попыткой разрешить аграрный вопрос был закон Семпрония 133 г. до н.э. Эти события навсегда будут связаны с именем одного из самых замечательных представителей римской истории: Тиберия Семпрония Гракха . Тиберий Гракх и его брат Гай (известные в истории как братья Гракхи) принадлежали к знатной аристократической семье. Они были сыновьями Семпрония Гракха и Корнелии, дочери Сципиона Африканского, победителя Ганнибала.
Имея такую прекрасную родословную, Тиберий мог претендовать на любую высшую государственную должность. Вместо этого он полностью порвал со своим классом и стал самым известным лидером римских плебеев и пролетариев. Несмотря на высокородное происхождение, Тиберий Гракх стал именно тем человеком, который нарушил социальное и политическое равновесие республики.
Случаи, когда члены правящего класса переходят на сторону революции, не так уж редки в истории. Маркс и Энгельс в «Манифесте Коммунистической партии» объясняли: «Наконец, в те периоды, когда классовая борьба приближается к развязке, процесс разложения внутри господствующего класса, внутри всего старого общества принимает такой бурный, такой резкий характер, что небольшая часть господствующего класса отрекается от него и примыкает к революционному классу, к тому классу, которому принадлежит будущее». (К. Маркс и Ф. Энгельс «Манифест Коммунистической партии»)
Мы можем наблюдать этот процесс и в более ранние времена. Маркс указывал, что в эпоху распада феодализма группы дворян переходили в лагерь буржуазии. Так и в период обострения классовой борьбы в римской республике, отдельные люди порывали со своим классом и пытались представлять интересы угнетенных. Можно сказать, что у Гракхов не было последовательной революционной программы, они колебались и искали компромисс, что, в конце концов, их и погубило. Но если вспомнить, что эти люди не имели никаких особых причин пойти на то, на что они пошли, и за что они отдали свои жизни - следует воздать должное их отваге, а не их слабостям.
Тиберий Гракх несомненно был человеком самых высоких принципов и выдающихся способностей. Это вынуждены были признавать даже его противники. Спустя семьдесят пять лет после смерти Гракха, Цицерон называл его одним из лучших ораторов Рима, правда, сожалея о его политических взглядах: «Мне очень жаль, что Тиберий Семпроний Гракх не обладал столь же хорошими политическими намерениями, как его ораторские таланты», - и продолжал, - «тогда его слава была бы самой великой в мире». (Цицерон, «Письма»)
Сегодня его реформы не кажутся чрезмерно радикальными, но в то время они были действительно революционны. Для римских политических деятелей было неслыханно решать социальные или экономические проблемы - такие вопросы редко когда становились причиной сенатских дебатов. Прежде римляне и не представляли, что сенатор или политик может говорить от имени определенного социального класса. Тиберий первым обратился к лицом к нарастающим проблемам Рима, и попытался разрешить экономический кризис в сельской местности, путем аграрной реформы.
Как он стал революционером? Скорее всего, причин было несколько. Цицерон писал: «Он занял свой пост только потому, что благородные возмущали его».
Первое его столкновение с сенатом происходит во время войны с нумантинцами в Испании (153 г. до н.э.). Именно тогда его имя впервые привлекло общественное внимание. В Испании он заинтересовался аграрным вопросом, наблюдая упадок земледелия в Этрурии. Плутарх пишет:
«Тиберий, держа путь в Нуманцию, проезжал через Этрурию и видел запустение земли, видел, что и пахари и пастухи - сплошь варвары, рабы из чужих краев, и тогда впервые ему пришел на ум замысел, ставший впоследствии для обоих братьев источником неисчислимых бед» Плутарх, «Жизнеописание Тиберия Гракха»
Он собственными глазами увидел, как сокращалось количество мелких итальянских фермеров, которые и составляли основную массу римских солдат, из-за невозможности конкурировать с огромными поместьями, где трудились огромные армии рабов. Небольшие земельные наделы, хотя и не исчезли полностью, повсюду находились в упадке. Тиберий Гракх сделал вывод, что уничтожение класса свободных крестьян подорвет силу Рима.
Происходя из аристократической семьи, Тиберий Гракх, возможно, рассчитывал на выдающуюся сенаторскую карьеру, подобную карьере его отца: он мог стать консулом или цензором. Но его карьеру подорвало опрометчивое решение принятое им в Испании. Во время войны с нумантинцами Тиберий служил квестором. Он проявил себя как отважный и честный военачальник. Его репутация честного и справедливого человека была настолько безупречной, что нумантинцы согласились вести переговоры только с ним - другим римлянам они не доверяли, считая их обманщиками.
Его последующие поступки породили инцидент, который изменил всю его жизнь и саму римскую историю. Ради спасения армии Манцина, которой грозил полный разгром, Тиберий, не боясь за свою репутацию, заключил мирный договор с испанцами - без санкции сената. Плутарх считает, что тем самым он спас от смерти 20 000 римских жизней. Но возникла одна проблема. Сенат отменил это решение, командующий Манцин был закован в цепи и послан обратно в Нуманцию.
Такой поступок сената сокрушил Тиберия. Он, римский аристократ, не мог позволить себе потерять dignitas - более сложное понятие, чем достоинство. Он потерял не только достоинство, но и статус, и честь. Тиберий дал слово нумантинцам, а сенат растоптал его. Он считал это крайне постыдным для себя, ведь он не просто предал нумантинцев - он был опозорен перед ними. Его шурин Сципион Эмилиан приложил немало усилий, чтобы спасти Тиберия от позора, но ничего не помогло. Эти события оказали сильное воздействие на Тиберия Гракха и дали толчок череде последствий, роковым образом сказавшихся на римской истории последующих ста лет.
Тиберий Гракх стал заклятым врагом сената и римской аристократии. Войдя на политическую арену в 133 г. до н.э., он смог до основания потрясти римскую политическую систему, став народным трибуном. Это был смелый и роковой шаг. Трибун имел важные полномочия: он мог налагать вето на любой закон. Правящие верхи всегда полагали, что будет нетрудно подкупить народного трибуна и использовать его для сдерживания масс. Им в головы не проходило, что народным трибуном сможет стать такой независимый политик как Тиберий Гракх или что этот пост станет серьезным оружием в попытке изменить общество. Они жестоко просчитались.
Как только Гракх стал народным трибуном, выяснилось, что он будет использовать свои полномочия для борьбы с консулами. Действуя в рамках закона, он делал то, чего от него никто не ожидал. Ситуация обострилась. Это было точно так же, как если бы лидеры современных лейбористов стали использовать машину формальной парламентской демократии для экспроприации буржуазии. Просто немыслимо! Такая позиция сделала Тиберия Гракха смертельным врагом сената. Аристократия ненавидела его еще и потому, что считала предателем своего класса. Он стал первым членом римского сенаторского сословия, который выступил против них. Его действия возмутили корпоративный дух правящего класса. Они жаждали уничтожить его. Но и Тиберий был готов к борьбе.
Несомненно, Тиберий Гракх был отважным и искренним человеком, убежденным сторонником перемен. Он был социальным реформатором, идеалистом и последователем стоической философии. Как отмечают современники, он проводил массу времени за изучением греческих мудрецов.
«Земли, отторгнутые в войнах у соседей, римляне частью продавали, а частью, обратив в общественное достояние, делили между нуждающимися и неимущими гражданами, которые платили за это казне умеренные подати. Но богачи стали предлагать казне большую подать и таким образом вытесняли бедняков, и тогда был издан закон, запрещающий владеть более, чем пятьюстами югеров. Сперва этот указ обуздал алчность и помог бедным остаться на земле, отданной им внаем, так что каждый продолжал возделывать тот участок, который держал с самого начала. Но затем богачи исхитрились прибирать к рукам соседние участки через подставных лиц, а под конец уже и открыто завладели почти всею землей, так что согнанные с насиженных мест бедняки и в войско шли без всякой охоты, и к воспитанию детей проявляли полное равнодушие, и вскорости, вся Италия ощутила нехватку в свободном населении, зато все росло число рабских темниц: они были полны варваров, которые обрабатывали землю, отобранную богачами у своих сограждан» Плутарх, «Жизнеописание Тиберия Гракха»
Как мы уже отмечали, согласно его современникам он был прекрасным оратором. Вот его речь, приписываемая ему Плутархом, но она, несомненно, передает дух его агитации:
«…взойдя на ораторское возвышение, окруженное народом, говорил о страданиях бедняков примерно так: дикие звери, населяющие Италию, имеют норы, у каждого есть свое место и свое пристанище, а у тех, кто сражается и умирает за Италию, нет ничего, кроме воздуха и света, бездомными скитальцами бродят они по стране вместе с женами и детьми, а полководцы лгут, когда перед битвой призывают воинов защищать от врага родные могилы и святыни, ибо ни у кого из такого множества римлян не осталось отчего алтаря, никто не покажет, где могильный холм его предков, нет! - и воюют и умирают они за чужую роскошь и богатство, эти «владыки вселенной» , как их называют, которые ни единого комка земли не могут назвать своим!» Плутарх. там же.
Несмотря на свою непримиримую вражду к аристократии, Тиберий Гракх сумел заручиться поддержкой важных покровителей для своей кандидатуры в трибуны, включая многих важных сенаторов и экс-консулов. Это было следствием либо старых личных и семейных связей, либо несерьезного отношения к его популистской пропаганде. Так же члены британского истеблишмента легкомысленно относились к членству в компартии представителей высшего сословия и выпускников Итона и Кембриджа: Кима Филби, Дональда Маклина и Гая Берджесса, пока не узнали об их работе на советскую разведку. Если б они внимательно изучили его программу, то поняли бы всю серьезность его намерений.
Поддержка, которую Гракх поначалу получил у одного из самых влиятельных римских политических деятелей, показывает, что, по крайней мере, часть правящего класса осознавала необходимость аграрной реформы. Да и предложения его на тот момент не отличались радикализмом. Многие из латифундий фактически располагались на общественных землях, арендованных по смехотворной цене (если кто-то вообще что-либо платил) у государства. Тиберий предложил распределить общественную землю среди городской бедноты.
Законы Лициния устарели, их легко обходили, но никто не отменял. Потому Тиберий Гракх мог без труда играть на легальности своих реформ. Закон Семпрония подтверждал Лициниевы законы и увеличивал максимальное пособие на каждого сына. Наделы должны были быть сокращены до юридического максимума, предоставленного бедным. Эти предложения гарантировали Гракху общественную поддержку и избрание его трибуном в 133 г. до н.э. Но его реформы постоянно блокировались патрициями и поэтому приобрели революционный характер.
Тиберий предложил ограничить земельные владения граждан пятьюстами югерами (125 гектаров). Чтобы задобрить крупных землевладельцев, он предложил поправку, по которой нынешним владельцам общественной земли, помимо 500 югеров разрешалась иметь еще по 250 югеров на каждого ребенка. Таким образом, любой богач мог располагать тысячей югеров. Остальную общественную землю полагалось разделить на наделы в 30 югеров и распределить между беднейшими гражданами. Он планировал создать тысячи новых землевладельцев, которые будут служить в римской армии. Предоставленные земли нельзя было делить или отчуждать. Их запрещалось продавать или передавать кому-либо, кроме прямых наследников.
В компенсацию потерь при земельном переделе, владельцы получали все права на оставшуюся у них землю. Это была огромная уступка богатым землевладельцам, которым разрешалось владеть большим количеством общественных земель, в дополнение к любым другим имеющимся у них владениям, которые оставались нетронутыми. В результате, устаревший закон Лициния был пересмотрен, и крупные землевладения узаконивались. Это было сделано для того, чтобы реформу приняли крупные землевладельцы. Таким образом, Тиберий надеялся ослабить оппозицию земельных собственников начатой реформе. Но эти надежды не оправдались.
Несмотря на умеренность предложений, богатые классы выступали против любых реформ Тиберия Гракха. Вот как Плутарх описывает их настроения:
«При всей мягкости и сдержанности этой меры народ, готовый забыть о прошлом, радовался, что впредь беззакониям настанет конец, но богатым и имущим своекорыстие внушало ненависть к самому закону, а гнев и упорство - к законодателю, и они принялись убеждать народ отвергнуть предложения Тиберия, твердя, будто передел земли - только средство, настоящая же цель Гракха - смута в государстве и полный переворот существующих порядков»
Как злободневно звучат эти слова! В наши дни правящий класс использует всю мощь СМИ, чтобы начать кампанию по «защите демократии» от социализма. Американские масс-медиа истерически реагируют на самые робкие попытки перестроить систему здравоохранения, объявляя планы подобной реформы «коммунистической угрозой» и «советизацией медицины». Отсюда хорошо видно, как мало изменилась классовая война за более чем 2 000 лет. Меняются времена и страны, но психология правящего класса остается неизменной.
Для консервативных сил, заправлявших в сенате, даже мельчайшие политические различия становились крайне принципиальными. Самая робкая попытка ограничить их власть казалась им покушением на республику. Особенно возмутительным казалось то, что инициатором реформ выступал представитель их класса. Тиберий Гракх понимал, что его ждет жестокая борьба. Десятью годами ранее, в 145 г. до н.э., похожую реформу пытался провести Кай Лелий, но его предложения были отклонены сенаторами.
Вполне естественно, что самыми ярыми противниками реформ были крупные посессоры (землевладельцы). Пред ними замаячила перспектива потерять большую часть занимаемых ими общественных земель, а частной земли у многих не было вовсе. Многие сенаторы располагали лишь латифундиями на общественных землях. Они объявили планируемые реформы нарушением священных прав собственности. Посессоры понимали, что перераспределение земель привлечет на сторону Тиберия около 70 000 семей. Принятие Гракховского закона стало бы для них большой бедой. Самым непримиримым противником реформы был бывший в 138 г. до н.э. консулом Публий Корнелий Сципион Назика, имевший крупные земельные наделы на общественных землях.
Инициируя аграрную реформу, Гракх совершил революционный шаг, представив проект закона на рассмотрение не сената, а народного собрания (concilium plebis). Обычай (пусть и не имевший законной силы) требовал обращения к сенату. Почему Тиберий Гракх пошел на это? Причина неясна. Может, он хотел отомстить сенату за предательство во время нумантийской кампании? Вероятнее, впрочем, что он решил обойти сенат, где ожидал встретить ожесточенное сопротивление, и потому напрямую воззвал к народу.
Независимо от побудительных причин, этот шаг оскорбил сенаторов. Они сделали все возможное, чтобы заблокировать принятие закона. Когда пришла пора голосовать, оказалась, что партия богатых захватила урны для голосования. Массы готовы были броситься на своих противников. Рим оказался перед угрозой начала революции. Но ситуация была спасена хитростью правящего класса и нерешительностью вождей народной партии. Двое богатейших представителей сената Манилий и Флавий бросились на колени перед Тиберием, умоляя его приостановить слушания, и передать вопрос на рассмотрение сената.
Тиберий «из уважения к их заслугам» согласился. Это показывает ограниченность его намерений. Несмотря на всю свою честность и искренность, он все еще надеялся убедить сенат в правоте своих планов. Тиберий обратился к сенату. И чем это кончилось? Решение принято не было, так как в сенате доминировали олигархи. Массы оказались деморализованы и временно потеряли инициативу.
Поведение Тиберия Гракха можно объяснить тем, что он планировал не революцию, а реформу - но такую реформу, которая предотвратит бунт и спасет республику путем аграрной реформы, способной спасти мелкое крестьянство. Но для богачей и властителей такие предложения равнялись требованию уничтожения собственности, государства и всеобщей революции. Почуяв угрозу своему благополучию, аристократия стала вооружать своих сторонников и рабов. Богачи готовились к войне.
Была сформирована комиссия по принятию закона, но сенат организовал саботаж, чтобы помешать этому. Был пущен слух, что Тиберий желает провозгласить себя царем. Сенаторы устроили уличную демонстрацию, шествуя на Форум в траурных одеждах, как бы хороня республику. Это была часть плана по подготовке контрреволюционного террора.
Узнав о перспективе получить землю, в Рим стали стекаться толпы крестьян, чтобы проголосовать в народном собрании за новый законопроект. Сенат поспешил нанести упреждающий удар. Подкупленный аристократами второй трибун Марк Октавий наложил на закон вето. Это был скандал, так как Октавий использовал свое положение вопреки воле людей, которых он должен был представлять. Трибунов избирали, чтоб отстаивать интересы простонародья, но трибуны развращались и подкупались, становясь игрушкой в руках сенаторов. Казалось, что вето наложенное трибуном, похоронило реформу.
Богатые ожидали, что Тиберий или отступит, или пойдет на сделку с сенатом. Вместо этого он сам перешел в наступление. Сперва он предложил оплатить из своего кармана любые убытки, которые понесет Октавий (сам бывший землевладельцем) из-за реформы, если тот отзовет свое вето. Октавий отказался. Тогда Гракх пригрозил отзывом его с должности трибуна (у римлян было такое право).
В отчаянной попытке избежать лобовой конфронтации, Тиберий обратился к Октавию перед народным собранием. Плутарх ярко описал произошедшее:
«На следующий день, когда народ снова заполнил площадь, Тиберий, поднявшись на возвышение, снова пытался уговаривать Октавия. Октавий был неумолим, и Тиберий предложил закон, лишающий его достоинства народного трибуна, и призвал граждан немедленно подать голоса. Когда из тридцати пяти триб проголосовали уже семнадцать и не доставало лишь одного голоса, чтобы Октавий сделался частным лицом, Тиберий устроил перерыв и снова умолял Октавия, обнимал и целовал его на виду у народа, заклиная и себя не подвергать бесчестию, и на него не навлекать укоров за такой суровый и мрачный образ действий. Как сообщают, Октавий не остался совершенно бесчувствен и глух к этим просьбам, но глаза его наполнились слезами, и он долго молчал. Затем, однако, он взглянул на богатых и имущих, тесною толпою стоявших в одном месте, и стыд перед ними, боязнь бесславия, которым они его покроют, перевесили, по-видимому, все сомнения - он решил мужественно вытерпеть любую беду и предложил Тиберию делать то, что он считает нужным. Таким образом, закон был одобрен, и Тиберий приказал кому-то из своих вольноотпущенников стащить Октавия с возвышения. Служителями и помощниками при нем были его же отпущенники, а потому Октавий, которого насильно тащили вниз, являл собою зрелище особенно жалостное; и все же народ сразу ринулся на него, но богатые граждане подоспели на помощь и собственными руками заслонили от толпы Октавия, который насилу спасся, между тем как его верному рабу, защищавшему хозяина, вышибли оба глаза. Все случилось без ведома Тиберия - напротив, едва узнав о происходящем, он поспешил туда, где слышался шум, чтобы пресечь беспорядки»
В этих строках ясно видно классовое противостояние. Две противоборствующие силы - олигархия и массы - сошлись в поединке. Это столкновение непримиримых интересов. Между ними стоит социальный реформатор Тиберий Гракх, который привел в движение силы, вышедшие из-под контроля. Он начинает бояться, что ситуация выскользнет из его рук, и умоляет оппонентов пойти на соглашение, но противники не собираются уступать. В ситуацию вмешиваются возмущенные массы, угрожая противникам реформ. Партии богатых приходится идти на уступки.
После того как Октавий повторно отказался отозвать вето, его тут же сместили. Римский историк Аппиан так описывает эйфорию, охватившую народ: «Тиберий Гракх, мгновенно прославившийся, вернулся домой в сопровождении восторженной толпы, как если бы он был отцом не только города или народа, но всех народностей Италии. Его противники говорили, что, как только Гракх сложит полномочия, он тут же пожалеет о своем произволе в отношении священной и неприкосновенной должности трибуна и посеянных в Италии семенах грядущей смуты».
Убедив народное собрание отозвать трибуна, Тиберий пошел на беспримерные в римской истории действия. Цицерон приводил этот пример разногласий между трибунами, как замечательный пример римского законодательства:
«Вы говорите, будто власть трибунов чрезмерно велика. Да, это бесспорно - но власть народного собрания намного более жестока и тиранична. На деле, однако, она оборачивается беспримерным покорством, когда у собрания появляется вождь, способный им заправлять. Ни одна трибунская коллегия еще не составлялась так, чтоб не иметь ни одного разумного участника! Действительно, крушение Тиберия Семпрония Гракха было вызвано тем, что рядом с ним был его противник, и он удалил своего соправителя лишь за то, что тот осуществил свое право на вето против Тиберия Гракха»
Сенат потерпел поражение, но не собирался сдаваться. Земельный закон Тиберия, наконец, был принят, а Октавия сменил другой трибун. Но богачи все еще имели сильные позиции: полный контроль над финансами. Была создана комиссия для распределения общественных земель. Однако сенат всячески препятствовал проведению реформы, отказываясь предоставить средства, необходимые для создания малых земельных хозяйств. Без денег, обеспечивающих их основные нужды, мелкие хозяйства выжить не могли.
Гракх пошел на решительный шаг, который еще сильнее обострил противостояние. В то же самое время скончался царь Пергама Аттал. Умерев бездетным, он завещал свои сокровища Риму. Тиберий предложил разделить их между римскими гражданами и обустроить на эти средства фермы новых поселенцев. И он использовал большую часть денег для нужд аграрной комиссии.
Благодаря этому шагу, комиссия смогла начать передел земель. Такие действия шли вразрез с традициями, по которым только сенат мог контролировать иностранные дела. И хотя на то не было писаного закона, действия Тиберия стали вызовом сенату. Но это было еще не все. Трибун предложил сократить время несения военной службы и ввести право обжалования решений жюри (до того момента состоящего исключительно из сенаторов). Короче говоря, он всеми доступными средствами пытался уменьшить власть сената.
Заседавшие в сенате реакционеры были напуганы принятием закона, смещением трибуна и конфискацией наследства Аттала. Еще больше их тревожила та популярность, которую Тиберий обрел среди бедноты. Сенат был вынужден принимать происходящее, но он всячески затягивал время. Реакционеры не собирались ограничиваться мирными и законными рамками.
Конфискация, в обход сената, богатств Пергама стала поворотным моментом. Тиберий заполучил сильных врагов. Многие его прежние союзники, напуганные серьезностью его намерений, отошли в сторону. Положение трибуна стало опасным. Многие желали его смерти. Раздоры больше не ограничивались аграрной реформой. Вопрос стоял иначе - кому править Римом? Между сенатом и народным собранием началось открытое столкновение.
Римский народ оказался расколот глубочайшей пропастью: на одной стороне - Тиберий Гракх и его сторонники, бедные крестьяне и пролетарии; на другой - сенаторы, патриции и посессоры. В республике существовали два центра власти. Положение походило на описанное В. И. Лениным двоевластие: один центр - сенат, подвластный крупным рабовладельцам; другой - народное собрание. Возникшее противоречие нельзя было разрешить на основе закона и обычаев, речей и голосований. Решить проблему могло лишь насилие.
Реакционеры почувствовали, что их момент настал. Срок трибуната Тиберия Гракха близился к концу. После окончания его трибунской неприкосновенности, он становился полностью беззащитен. Единственным способом избежать этого было новое переизбрание его трибуном. Но повторное избрание на трибунскую должность было еще одним незаконным шагом. Гракх решился на этот отчаянный поступок. Его шансы победить на выборах в 134 г. до н.э. были весьма значительны. Но самые верные его сторонники - крестьяне - были заняты сбором урожая и находились в сельских районах. К тому же сильные покровители и союзники покинули его. Но сенаторы не собирались рисковать.
Во все времена контрреволюционеры использовали одинаковую тактику. Реакция обвиняет своих врагов в желании установить «тиранию». Под этим демагогическим и лживым лозунгом они провоцируют насилие, одновременно пытаясь придать своим действиям вид «обороны»: смотрите, не мы проливаем кровь первыми! Мы лишь защищаем права граждан, существующий закон и порядок. Всячески изображая из себя жертву, которая вынуждена «защищаться», аристократия на самом деле подготавливала агрессию против народной партии.
Правящая элита Рима, решала, что единственная возможность победить массовое движение - убить Тиберия Гракха. Но так как Тиберий пока имел слишком сильные позиции, они не могли напасть на него немедленно. Вместо этого его противники затаились, выжидая подходящего момента. Реакционеры группировались вокруг Понтифика Максимуса, отвечающего за соблюдение религиозных обрядов, кузена Тиберия, Корнелия Сципиона Назика. Противники Гракха начали свой мятеж в сенате:
«Назика призвал консула защитить государство и свергнуть тирана. Консул же сдержанно возразил, что первым к насилию не прибегнет и никого из граждан казнить без суда не будет»
Насилие распространилось и на народное собрание, где реакционеры путем подкупа и другими средствами пытались получить поддержку. Массы же использовали народное собрание как законное место для выражения недовольства. Между сторонниками и противниками Гракха в собрании начались физические столкновения.
Сторонники Гракха укрепились на Капитолии, где проходило народное собрание. Согласно Аппиану, Корнелий Сципион Назика привел вооруженных аристократов и сенаторов на место встречи Тиберия с избирателями. По иронии судьбы, сторонники Гракха (не крестьяне, а городские бедняки, менее заинтересованные в реформах) пропустили сенаторскую процессию, в знак уважения к их статусу. Богатеи отплатили за эту доброжелательность жестоким насилием. Разъяренные реакционеры набросились на собравшихся и разбили Тиберию Гракху голову. Вот как пишет об этом Плутарх:
«Их спутники несли захваченные из дому дубины и палки, а сами сенаторы подбирали обломки и ножки скамей, разбитых бежавшею толпой, и шли прямо на Тиберия, разя всех, кто стоял впереди него. Многие испустили дух под ударами, остальные бросились врассыпную. Тиберий тоже бежал. Кто-то ухватил его за тогу, он сбросил ее с плеч и пустился дальше в одной тунике, но поскользнулся и рухнул на трупы тех, что пали раньше него. Он пытался привстать, и тут Публий Сатурей, один из его товарищей по должности, первым ударил его по голове ножкою скамьи. Это было известно всем, на второй же удар заявлял притязания Луций Руф, гордившийся и чванившийся своим «подвигом». Всего погибло больше трехсот человек, убитых дубинами и камнями, и не было ни одного, кто бы умер от меча».
Впервые за четыреста лет правящую элиту Рима раскололи кровопролития и убийства. «Все прежние раздоры», - замечает Плутарх, - «хотя бы и нелегкие и отнюдь не по ничтожным причинам возникшие, удавалось прекратить благодаря взаимным уступкам и власть имущих, которые боялись народа, и самого народа, который питал уважение к сенату».
Последовавший затем террор мало, чем отличался от подобных событий, имевших место в истории. Правящий класс отомстил побежденной стороне с предельной жестокостью и злобой. Сторонников Тиберия преследовали и убивали, словно диких зверей. Мстительная ненависть аристократии распространялась даже на трупы ее врагов. Плутарх комментирует:
«Несмотря на просьбы брата, враги не разрешили ему забрать тело и ночью предать погребению, но бросили Тиберия в реку вместе с другими мертвыми. Впрочем, это был еще не конец: иных из друзей убитого они изгнали без суда, иных хватали и казнили. Погиб и оратор Диофан. Гая Биллия посадили в мешок, бросили туда же ядовитых змей и так замучили»
Смерть Тиберия Гракха сопровождалась белым террором. Сенат организовал расправы, послав на смерть множество своих противников. Горечь от пережитого поражения породила слух, будто Публий Корнелий Сципион Эмилиан был убит своей женой Семпронией - сестрой Тиберия Гракха - из-за отказа Сципиона осудить убийство ее брата.