7 сентября, 4 канал ББС показал фильм о мятеже на «Сторожевом». Этот замечательный фильм впервые открыл нам подлинную историю этих событий, ставших, в частности, прообразом сюжета романа Томаса Клэнси «Охота за ``Красным октябрем”». Впрочем, реальные события имеют очень мало общего с книгой и снятым по ее мотивам фильмом. Автор взял за отправную точку мятеж на советском военном корабле «Сторожевой» поднятый Валерием Саблиным в ноябре 1975 года. Как Клэнси пишет в своей книге: «Я описал, то как 8 ноября 1975 года, „Сторожевой”, советский эсминец, попытался бежать из Риги к шведскому острову Готланд. Политработник Валерий Саблин поднял мятеж на корабле.»
Однако, реальная история «Сторожевого» была скрыта советским правительством, и стала известной только после перестройки. До конца холодной войны западные советологи полагали, что команда хотела бежать, и это стало основой книги Клэнси. Теперь появились новые сведения, которые показывают, что Клэнси был не прав. Целью «Сторожевого» не был побег на Запад, а Валерий Саблин был преданный коммунист. Он пытался вызвать политическую революцию в СССР с целью свержения правления привилегированной сталинской бюрократии. Как говорилось в фильме, показанном 7 сентября: «Пылкий сторонник коммунизма, Саблин хотел ``зажечь” Ленинград. Вдохновляемый памятью о броненосце ``Потемкин”, который стал вершиной революции 1905 года, и крейсере ``Аврора”, который начал революцию 1917 года, он надеялся, что его мятеж поднимет новое восстание в Ленинграде, и закончит то, что не закончила Российская революция».
Валерий Михайлович Саблин был сын и внук военно-морских офицеров. Он последовал их примеру, поступив в Военно-морское училище им. Фрунзе в возрасте 16 лет. С раннего возраста ему были присущи глубокая любовь к морю и флоту, сильное чувство долга, военной дисциплины и советского патриотизма. Но Саблин был не только военным моряком, он, прежде всего, был коммунистом и сыном Октябрьской революции. Именно это и было главным в его мировоззрение и определяло его поступки. Валерий был воспитан в военно-морских традициях, принятых среди детей военно-морских офицеров. Он обладал сильными моральными качествами, как вспоминает Борис Саблин, один из его братьев: «он не умел врать». Он ненавидел лицемерие во всех его проявлениях. Валерий так же, не мог спокойно и безучастно смотреть на несправедливость. С раннего детства он грезил морем. Наконец, в 1955 году, в 16-ти летнем возрасте он был принят в училище им. Фрунзе в Ленинграде, где он стал образцовым курсантом. Уже тогда он был верным коммунистом. Он возглавил комсомольскую организацию ВЛКСМ. Еще во время учебы в школе товарищи в шутку звали его «совестью класса». Они чувствовали, что он отличается от них. И они даже приблизились к пониманию этого различия. Один из его учеников вспоминал: «Все мы воспитывались, на социалистической и коммунистической этике. Все мы верили в нее, но Валерий был настолько честен, что хотел жить по этим идеалам». Эти слова много говорят о Советском Союзе. Бюрократический режим, пришедший к власти после смерти Ленина, был, прежде всего, характерен лицемерием. Люди клялись в преданности коммунизму и ленинским идеям, и в тоже время, вся система была отрицанием демократических и эгалитарных идеалов Октября. Каждый пытался закрывать глаза на явное неравенство и всеобщую коррупцию, делая вид, что этих вещей не существует. Но такое противоречие между теорией и практикой, между словами и делом, было полностью чуждо Валерию Саблину. С самого раннего возраста он всячески противился этому. Такая бесстрашная честность характеризовала его всю жизнь. Валерий хотел не только говорить о коммунизме; он хотел жить ради коммунизма. Он «хотел воплотить эти идеи в жизни».
Хрущевская эра, последовавшая за смертью Сталина в 1953 году, стала поворотным пунктом для СССР. Смерть тирана открыла шлюзы недовольства в России. Правящая бюрократия, возглавляемая Никитой Хрущевым, пыталась реформами с верху предотвратить революцию с низу. Но Хрущев никогда не стремился отменить власть и привилегии правящей касты, состоящей из миллиона паразитирующих должностных лиц в государстве, партии и вооруженных силах, которые управляли от имени рабочего класса, но которые были фактически, как отмечал Троцкий, паразитической опухолью на рабочем государстве. Валерий сделал свой первый политический шаг, в возрасте 20-ти лет, когда он написал советскому премьер-министру Никите Хрущеву письмо, осуждающее социальное неравенство, которые уродовали советский «социализм». Это был смелый и храбрый поступок, который мог стоить ему карьеры, или еще хуже. Неудивительно, что власти заметили его. Их ответом стал строгий выговор, в результате которого, присвоение ему офицерского звания было отсрочено. То, что Саблин, несмотря на эту задержку, смог с отличием окончить училище, что говорит о его личных способностях.
В 1964 Хрущев был смещен и одним из высших приоритетов нового режима стало расширение Советских ВМФ, чтобы иметь паритет с США. Флот стал гордостью и радостью нового лидера Леонида Брежнева, но это чувство было далеко не взаимным. Военно-морской историк Николай Черкашин сообщает что: «Кремлевские геронтологические руководители с Брежневым во главе никогда не собирались вести страну к процветанию, руководствуясь истинным коммунизмом, в который верил Саблин». В тридцатилетнем возрасте, Саблину предложили стать капитаном, большая почесть для 30-ти летнего офицера. К удивлению и тревоге своих родных, Валерий отверг это предложение в пользу продолжения своего образования. Он поступил в Политическую академию им. Ленина: элитное офицерское училище. Любовь Валерия Саблина к флоту уступила его преданности Октябрьской революции и рабочему классу. Это его решение первоначально потрясло его семью. Но как позднее сказал его брат Борис, он понял причину этого поступка. Валерий хотел понять изнутри, как работает система, чтобы знать, как ее изменить.
С невиданной целеустремленностью он начал изучать классиков марксизма: день и ночь штудируя работы Маркса, Энгельса и Ленина, пытаясь понять революцию. Молодой военно-морской офицер мучился внутренним сомнением, которое проникло в его душу. Везде куда он не смотрел, он видел привилегии, неравенство и коррупцию, которые могли вызывать только отвращение у любого коммуниста. Постепенно он приходил к мысли, что необходимо действовать, пытаясь изменить систему. Как такое могло произойти, что Октябрьская революция, которая хотела уничтожить неравенство и притеснение, дать всю власть рабочему классу, превратилась в такую чудовищную карикатуру, в бюрократический тоталитарный режим, который не имел ничего общего с демократическими, революционными, ленинскими идеалами? В академии, Саблин к своему возмущению узнал, что многие книги до сих пор находятся под запретом. Он знал, что Троцкий, на ряду с Лениным, был одним из руководителей революции. Он также знал, что после смерти Ленина, Троцкий вел борьбу против сталинской бюрократии, за рабочую демократию, и интернационализм. Но где найти с работы Троцкого и других лидеров Левой Оппозиции? Валерий надеялся, что, поступив в закрытую партийную школу, он, наконец, сможет получить доступ к закрытому архиву. Но его надежды не оправдались. Саблин с горечью говорил своему брату, что даже здесь существует цензура. Политическое образование, даваемое в этом элитном учреждении, было столь же грубым и сырым как и в средней школе. Но даже без доступа к работам Троцкого, Валерий смог сам сделать выводы. Привилегированная бюрократическая каста, которая управляла страной, некогда не уступит свою власть без борьбы. Изучив работу «Государство и революция» Саблин понял, что «броня государства и партии настолько толста, что даже прямое попадание, не пробьет ее». Он сделал вывод что: «Этот механизм должен быть сломан изнутри». Значение этих его слов стало понятно в потрясающих событиях ноября 1975 года.
Флот всегда был наиболее революционной частью ВС. Это объясняется тем, что среди моряков много пролетариев, значительная часть, из которых — промышленные рабочие. Революционные традиции моряков проявились в 1905 году, во время восстания на броненосце «Потемкин» и в 1917 году, когда кронштадские моряки составили основу большевистских отрядов в революцию и гражданскую войну. Эти факты Валерий Саблин знал с раннего детства. Революционные традиции моряков прочно вошли в его сознание.
«Сторожевой» был одним из самых современных кораблей советских ВМФ. Саблин поступил на него в 1973 году, под команду капитана Анатолия Путорнина. Саблин стал замполитом судна: подчиненный непосредственно КГБ (тайной политической полиции), он отвечал за политические настроения и взгляды команды, следил за восприятие партийной линии. Наличие у него «собственного мнения» привело его к смерти через три года.
Как политработник, выполняя свои обязанности, Саблин был обязан составлять «правильные» лекции по марксизму-ленинизму, точнее по сталинистской карикатуре на марксизм-ленинизм, служащей потребностям бюрократии. Обычно, эти лекции, слушались матросами с нескрываемой скукой и безразличием, но лекции Саблина были другими. Саблин преднамеренно отказался от обычных скучных партийных текстов и сконцентрировался на других темах, особенно на Октябрьской революции и истинных ленинских идеях. Даже враги Саблина были вынуждены признать, что он был очень образован и начитан.
В своих лекциях, он часто упоминал революционную традицию флота, особенно восстания на броненосце «Потемкин». Флот только что отпраздновал 70-ю годовщину этого события и поэтому оно было в умах народа. Николай Черкашин указывает, что: «Саблин продолжил большевистские, революционные традиции, он был частью этих традиций. Он был плотью от плоти партии. Так что его намерения были просты. Он должен следовать революционным традициям броненосца ``Потемкин”». Прежде чем начать выполнение своего плана, ему необходимо было найти сторонников. Он выбрал Александра Шеина — молодого рабочего с честным, откровенным лицом. Этот 20-ти летний парень был направлен помогать Саблину в подготовке лекций. Саша Шеин позднее станет помощником Саблина во время восстания. «Политические лозунги вызывали только смех»,— говорил он с прямотой рабочего. «Мы поняли, что все это неискренне и говорится для показа». Эти слова хорошо показывают отношение рабочих к официально принятому «коммунизму» в СССР. Наиболее невыносима была именно, эта неискренность, лицемерие, которое заражало каждый аспект жизни и отравляло все вокруг, подобно бубонной чуме.
При капитализме рабочие воспринимают существование богатых и бедных как естественную неизбежность. Вам может это не нравиться, но вы вынуждены принимать это как логические последствия рыночной системы. Но какое возможное оправдание могло быть для чудовищного неравенства в системе, называющей себя «социалистической» и кричащей о «строительстве коммунизма», то есть бесклассового общества, вершины человеческой цивилизации. Противоречие между словами и делами в СССР было невыносимо для любого мыслящего человека. Ощущение несправедливости, которая явилась результатом этого противоречия, стали той искрой, которая вызвала пожар восстания на «Сторожевом». Я сказал Саблину: «все это используется только для витрины?», — вспоминает Шеин: «если наступит война, то кого мы будем защищать, если выбросить эту бессмысленную риторику?» Такой не прикрытый цинизм был широко распространен в СССР. Единственная необычная вещь в словах Шеина — тот факт, что он посчитал возможным сказать это офицеру. Обычно политработник был человеком, с которым боялись говорить откровенно, он был поставлен, чтобы шпионить за командой. Но матросы вскоре поняли, что этот офицер отличается от других. Саблин смог завоевать их уважение к себе. «Команда была о нем высокого мнения. Мы всегда доверяли ему, сказал о нем Виктор Бородай, матрос „Сторожевого”. Отношения Саблина с командой были очень близкие и вызывали неприязнь у начальства. Ему рекомендовали изменить его методы, но он не слушал все эти предупреждения. Саблин следовал своему плану. Политинформации Саблина имели очень серьезную цель: подготовку сердец и умов команды к восстанию. Многие матросы прониклись уважением к этому „комиссару", так отличавшегося от других. Он вызывал чувство уважения.
8 ноября 1975 года, «Сторожевой» прибыл в рижский порт, для того чтобы принять участие в параде по случаю годовщины революции. Саблин решил использовать эту символическую дату для претворения своего плана. Этой ночью Саблин решил действовать. Сперва он вызвал Сашу Шеина в лекционный зал и задал ему неожиданный вопрос: «Вы готовы работать на КГБ?» Реакция Шеина была смесью гнева и разочарования. После всего того, что говорил этот человек, он теперь кажется, хочет предложить ему работу шпиона в тайную полицию, предлагает стать вульгарным информатором КГБ! Инстинктивной реакцией Шеина было отвращение, но он был успокоен словами: «Нет, подождите, Саша не сердитесь, успокойтесь. Я лишь проверял Вас. Сядьте. Мы должны серьезно поговорить».
План Саблина был поразителен по смелости. Он сказал, что бюрократия предала Октябрьскую революцию и советский народ; то, что режим привилегий и неравенства не имеет ничего общего с идеями Ленина и Большевистской партии, что единственный выход новая Октябрьская революция. Он пояснил, что советский рабочий класс имеет революционную традицию и что, при смелом руководстве, можно поднять рабочих. Через три дня он собирался захватить «Сторожевой» и идти к Ленинграду. Там он собирался, обратиться по радио к советскому народу с призывом выступить против кремлевской клики и восстановить подлинную советскую демократию.
Восстание на «Сторожевом»
8 ноября, капитан Путорнин был проинформирован, что некоторые матросы напились. Исполнительный служака Путорнин решил лично разобраться в происшедшем. Его смогли запереть в каюте, Саблин собрал матросов, и показал им фильм Эйзенштейна «Броненосец Потемкин» о восстание 1905 года. В то время как команда смотрела этот фильм, Саблин объяснял свой план, и призвал офицеров поддержать его. Офицеры разделились поровну, восемь за и восемь против. С матросами все было легче. Члены экипажа, сплоченные товарищем Саблина, Александром Шеиным, единодушно присоединились к восстанию.
Саблин собрал вместе офицеров и матросов и стал убеждать их. Пока он не знал, поддержат ли они его. Арест капитана потряс и напугал некоторых из них. Результат был противоречив. Половина офицеров — честные и достойные люди, совесть которых не позволила им быть в стороне, присоединились к восстанию. Другие, такие как врач судна Олег Садиков, решительно отказались. Типичный экземпляр советского карьериста и оппортуниста, Садиков цинично глумился над революционными планами Саблина. Обыватели подобные ему, всегда называют революционный порыв «безумием», «утопией» и «нереальностью». Мудрость их людей состоит из философии подхалима и раба, который любит свои собственные цепи. Такие люди-отрицание всего человеческого прогресса. Они есть во всех странах и во все исторические периоды. Если Саблин представляет лицо человечества, то Садиков это его задница. Саблин, не испугавшись, отмел все возражения и потребовал слова. Здесь мы можем видеть критическую роль лидерства. Без партии и аппарата за собой, он смог решительностью, революционной волей и силой характера, увлечь за собой людей. Проголосовав за восстание, люди словно преобразились. В такие минуты, как и всегда во время борьбы, мораль воюющих сторон испытывает приливы и отливы. Это присуще людям. Весть, что команда единодушно проголосовала за восстание и что по крайней мере половина офицеров присоединилась к ним, произвели немедленный эффект: «С этого момента поднялся большой энтузиазм», — говорит Шеин: «Общее настроение было приподнято. Мы думали, какие же мы герои!», — добавляет он с грустной улыбкой.
Фактически, можно говорить, что в плане Саблина был элемент безумия. Можно глубокомысленно сказать, что этот план был обречен на провал. Но это была бы несправедливая и односторонняя оценка. Саблин, конечно, не был утопистом. Хотя его план и был рискованным, он был основан на здравом понимание ситуации. То, что существовало массовое недовольство бюрократическим режимом, было совершенно ясно. Оно уже проявилось несколькими годами раньше восстанием рабочих в Новочеркасске, которое было жестоко подавлено. Восторженный отклик на предложение Саблина среди команды судна и большинства офицеров показывает, что план был основан на точной оценке настроения масс. Саблин смог понять это, и именно поэтому он планировал идти на Ленинград и обратиться по радио к жителям города.
Этот план мог быть упрощен наличием подлинной ленинской партии. Но где Саблин мог найти такую партию? Его личный опыт нахождения в КПСС убедил его, что это не коммунистическая партия, а часть бюрократии государства, место для лакеев и карьеристов. Не случайно он обращался не к «коммунистической партии», а непосредственно к рабочим СССР. Тоталитарное государство, с его миллионами шпионов и агентов провокаторов, протянула свои щупальца на каждую фабрику, в каждый институт и каждую казарму. Как это ни парадоксально, Саблин мог так легко поднять восстание, потому что, его считали сторожевым псом режима. Его должность давала ему уникальную возможность в тайне провести подготовку. Вероятно, именно это он и подразумевал, когда говорил, что режим должен быть разрушен изнутри.
По идее, он должен был воздержаться от активных действий до тех пор пока не организовал бы подпольную ленинскую организацию среди моряков и только после этого пойти к рабочим. Успех был возможен. Но Саблин очень хорошо понимал, какие колоссальные трудности, встанут на пути. В любой момент он мог быть выдан КГБ. С другой стороны, он имел уникальную возможность действовать. Саблин, конечно, был не дурак и не сумасшедший. Он шел на осознанный риск. Он потерпел неудачу и заплатил за нее своей жизнью. Но насколько прекрасен был этот акт личного героизма, по сравнению с глумлением всех этих фарисеев, которые спасали свои собственные шкуры и никогда не пытались бороться! Реакция команды была чрезвычайно важна. Троцкий отмечал, что вооруженные силы — всегда прямое отражение тенденций существующих в обществе. Рядовые матросы, рабочая молодежь, были истинным отражением настроений рабочего класса СССР в то время. Преданные социализму и идеалам Октября, они были все более и более отчуждены произвольным и беззаконным правлением бюрократии. Те самые люди, которые произносили такие красивые и правильные речи о «строительстве коммунизма» в СССР, жили подобно миллионерам или принцам, в то время как условия жизни большинства советских граждан были намного хуже.
Существование огромного и растущего неравенства было постоянным напоминанием того, что СССР не движется к социализму. Последующие события полностью подтвердили этот факт. Та же самая паразитическая бюрократия, которая лицемерно говорила от имени «социализма» и «коммунизма» в то время, позднее разрушила национализированную плановую экономику и Советский Союз. Единственным способом предотвратить это, было ниспровержение бюрократии путем политической революции, и возвращение власти рабочему классу. Именно это и собирался осуществить Саблин.
Возможность политической антибюрократической революции демонстрировалось событиями описанными здесь. Факт, что большая часть офицеров на «Сторожевом» немедленно приняла сторону восставших, очень симптоматичен. Это показывает в миниатюре процесс, который развернулся бы по всей стране, как только рабочий класс начал подниматься. Бюрократия в таком случае, как предсказывали марксисты, раскололась бы пополам, часть из которой перешла бы на сторону пролетариата. То, что большая часть офицеров поддержала восстание, не удивительно. В любой забастовке существуют штрейкбрехеры. Удивительно, что только несколько офицеров — наиболее трусливые и презренные элементы — активно противостояли восстанию. Эти элементы естественно играли пагубную роль в предательстве восстания. Перед тем как «Сторожевой» покинул Ригу, младший офицер покинул корабль и поднял тревогу. Факт, что планы стали, таким образом, известны властям, и это вызвало некоторую нерешительность. Столкнувшись с возникшим замешательством и разногласиями, Саблин заколебался, но все равно решил действовать. Знаменательно, что его решение поддержали простые матросы, большинство из которых были обычными подростками, они настаивали на продолжение восстания: «Мы начали это; и мы должны закончить!» Отношение экипажа уладило дело в пользу решительного действия. корабль покинуло Ригу и направилось к Ленинграду. Перед уходом из Риги, Валерий написал письмо жене, в котором объяснял причины своего поступка, почему он пошел на этот рискованный шаг. Валерий Саблин был женатый человек, имел маленького ребенка, был военно-морским офицером, рожденным в привилегированной советской семье и с блестящей карьерой в будущем. Можно понять, какие трудности испытывал бы любой человек, решившийся на такой шаг, на его месте. Но Саблин был революционером и не поддался колебанию и страхам, так как он верил в свою правоту: «Почему я делаю это? Любовь к жизни. Я вижу смысл не в удобном существование буржуа, но в яркой, правдивой жизни, которая вдохновляет подлинную радость у всех честных людей. Я убежден, что в нашем народе, также, как и 58 лет назад, в 1917 году, вспыхнет революционное сознание, и мы достигнем коммунизма в нашем обществе». Какое великолепное присутствие духа в этих строках! Какой контраст с мелочностью, подлостью и трусостью профессиональных циников типа Садикова! Олег Максименко, вспоминает, во время выхода из Риги на борту, царила странная атмосфера, стояла полная тишина. Это было состояние, похожее на состояние отлета перед прыжком, когда все нервы напряжены. Когда на судне услышали тревогу, поднятую на берегу, вся эта энергия внезапно пропала: «Мы работали, словно во сне, как лунатики», — вспоминает Максименко. «Я был смущен», — признается радист: «что мы делаем?» Я был похож на слепого человека идущего по минному полю. «Но вскоре это первое замешательство сменилось чувством восторга людей, которые сбросили рабский хомут, и поднялись на высоту свободного человека». Максименко вспоминает: «корабль набирало скорость, и чувство неуверенности стало уходить. Было чувство свободы. Своего рода удовлетворенность, словно сердце стремилось выскочить из груди». В последующие шесть часов, команда смогла пережить всю гамму чувств, от подъемов до спадов, от надежды к отчаянию. Опасности, грозившие им, скоро стали более ясными: «Я пригляделся и увидел корабль, выходившее из гавани», — говорит Максименко, вновь переживающий те минуты: «я подумал, что собираются блокировать нас. ``Сторожевой” сделал резко в право, и меня чуть не выбросило за борт; я чудом смог уцепиться. Это корабль продолжало приближаться. И тогда мы внезапно повернули влево». Команда снова вздохнула с облегчением. «Сторожевой» смог выйти из Риги!
Саблин написал речь, призывающую жителей России восстать и свергнуть коррумпированных бюрократических руководителей, создать настоящее коммунистическое общество, это сообщение он планировал передать по радио по прибытию в Ленинград. Вместо этого, эта речь вышла в эфир, как только корабль вышло из Риги. Покинув порт, Саблин приказал передать это обращение с судовой рации на длинных волнах, так, что ее могли услышать простые люди. Каждое слово этого обращения сверкает революционным огнем:
«...Напряженно и долго думая о дальнейших действиях, принял решение: кончать с теорией и становиться практиком. Понял, что нужна какая-то трибуна, с которой можно было бы начать высказывать свои свободные мысли о необходимости изменения существующего положения дел. Лучше корабля, я думаю, такой трибуны не найдешь. А из морей лучше всего — Балтийское, так как находится в центре Европы... Никто в Советском Союзе не имеет и не может иметь такую возможность, как мы, — потребовать от правительства разрешения выступить по телевидению с критикой внутреннего положения в стране...»...«Всем! Всем! Всем! Товарищи, прослушайте текст выступления, с которым мы намереваемся выступить по радио и телевидению. Наша цель — поднять голос правды... Наш народ уже значительно пострадал и страдает из-за своего политического бесправия...
...Только узкому кругу специалистов известно, сколько вреда принесло и приносит волюнтаристские вмешательства государственных и партийных органов в развитие Вооруженных Сил и экономику страны, в решение национальных вопросов и воспитание молодежи...
Предполагается, что, во-первых, нынешний госаппарат будет основательно очищен, а по некоторым узлам — разбит и выброшен на свалку истории, так как глубоко заражен семейственностью, взяточничеством, карьеризмом, высокомерием по отношению к народу.
Во-вторых, на свалку должна быть выброшена система выборов , превращающая народ в безликую массу. В-третьих, должны быть ликвидированы все условия, порождающие всесильность и бесконтрольность гос- и партаппарата со стороны народных масс...»
«...Мы твердо убеждены, что необходимость изложить свои взгляды на внутреннее положение в стране, причем чисто критического плана по отношению к политике Центрального Комитета КПСС и Советского правительства, имеется у многих честных людей в Советском Союзе...«
Но радист испугался выдать эту речь в открытый эфир. И послал ее только на специальных волнах; и ее смогли прочитать только вышестоящие командиры Саблина. Саблина, таким образом, никто не услышал. Рабочие, для которых предназначалась эта речь, так ее и не услышали.
Первоначальная реакция властей в Риге была смесью недоверия и удивления. Они не спешили действовать. Скоро, однако, власти поняли, что произошло, что-то серьезное. «Никогда ранее, такого не случалось», — сказал высокопоставленный офицер. «Они захватили корабль. И они оказывались говорить с нами — только с Москвой. Это было ужасно. И этим руководил комиссар!» Саблин получил приказ от главнокомандующего флотом: «Остановите корабль, и немедленно возвращайтесь в порт». Саблин ответил отказом. «Сторожевой» вышел в море.
Леонид Брежнев был разбужен среди ночи и проинформирован о сложившейся ситуации. О событии было доложено членам политбюро. О настроениях царивших в Кремле можно только догадываться. Очередной побег? Или началось восстание? Брежнев предполагал разные возможности. В 4.00 адмирал Балтийского Флота был разбужен, и получил приказом объявить на флоте боевую тревогу. Приказы ему шли непосредственно от Брежнева, который приказал найти «Сторожевой» и остановить или потопить его. Тринадцать вооруженных кораблей были посланы в погоню за «Сторожевым». На рассвете 9 ноября, они догнали его. Командующий потребовал остановится, иначе он грозил потопить корабль. Но он еще сомневался в намерениях восставших. Они действительно идут на Ленинград или стремятся уйти в Швецию? Ленинград находится в 300-х километрах к северо-востоку от Риги, что бы прийти туда, корабль должно обогнуть эстонские острова Сааремаа и Хийумаа, для этого надо взять курс на Стокгольм, и после повернуть на восток в Финский залив. Нельзя было понять, куда движется корабль к Ленинграду или в Швецию.
Корабль береговой охраны настиг «Сторожевой» на рассвете; казалось он идет к Стокгольму. КГБ обратилось к команде «Сторожевого» по радио с провокационным обращением пытаясь разделить восставших: если они остановят корабль и освободят капитана, то их простят. Вполне понятно, что в этот момент некоторые заколебались, но большинство осталось твердыми и это решило дело. «Сторожевой» двигался дальше, посылая сообщение своим преследователям, начинающееся словами: «Товарищи! Мы-не предатели Родины. Мы не стремимся за границу». Преследователи колебались, не зная, что им делать. И только теперь появились военные самолеты. Авиация Балтийского Флота имела приказ потопить «Сторожевой». Одна эскадрилья пролетела над кораблем, демонстрируя ракеты под крыльями. Командующий приказал: «Приготовится открыть огонь!» После короткой паузы, понимая психологическое значение этих слов, он спросил пилота как он понял приказ. «Приказ понял!», — ответил командир эскадрильи. Минуты казались вечностью в это время. И тогда перед командующим встал весь ужас ситуации, самолеты не стали бомбить корабль.
Пилоты самолетов намерено отказались стрелять. На мгновение ему почудилось, что мятеж распространяется все дальше. Тот факт, что пилоты отказались открыть огонь, тем самым, бросая вызов начальству, должен был бросить в дрожь «кремлевских старцев». Вспыхнула паника. Начальство усилило давление, требуя немедленного действия против восставших. Мат и проклятия слышались в эфире. Министр обороны Гречко был в бешенстве. «Что происходит?», — кричал он в телефон: «Выполняйте приказ немедленно!» Вторая группа истребителей была послана с другими пилотами, которым бог знает, что наговорили, чтобы они повиновались и напали на «Сторожевой». Наконец, боязнь офицеров за свою шкуру и привычка к слепому повиновению преодолели их нежелание стрелять по своему кораблю. «Когда вновь показались самолеты, все изменилось», — вспоминает один из восставших. «Мы поняли, что если бы мы не остановились, они начали бы стрелять». Два появившихся истребителя, летели очень низко. На «Сторожевом» никто не промолвил ни слова; люди лишь смотрели в небо и ждали. Вдруг они услышали звук падающих бомб. Впереди по курсу выросла водяная стена, бомба упала перед ними, корабль покачнулся и стал кружить на месте. Истребители бросали бомбы впереди и позади корабля. Ситуация стала безнадежной. Взрывы и поломки на судне, сломали волю экипажа. Часть команды открыла люк и освободила капитана Путорнина, который, выхватив пистолет, бросился на мостик, стреляя в Саблина, тот в свою очередь не стал сопротивляться и был разоружен. После этого капитан позвонил на берег и хрипло закричал: «Прекратите стрелять. Я взял корабль под свой контроль». Спустя шесть часов после выхода из Риги восстание было подавлено, на «Сторожевой» высадились офицеры КГБ и десантники. До Ленинграда оставалось 400 км.
Десантники высадились на борт вооруженные автоматами. После того, как корабль был взят на абордаж на него взошли люди в штатском. Восставших поставили в шеренгу и заставили так стоять с 7.00 до 18.00. Охране был отдан строгий приказ: стрелять по ногам, если кто-нибудь начнет двигаться. Охрана состояла из обычных солдат. По пути назад в Ригу, один офицер задал Саше Шеину вопрос который мучил его: «Почему вы сделали это? Вы нарушили присягу». На что Шеин ответил весьма просто: «Только посмотрите, как мы живем! Это разве жизнь? Вы действительно думаете, что люди хотят так жить? Кругом одна большая ложь». Офицер промолчал, но Шеин был убежден, что он согласился с ним, и даже выказал некоторую симпатию.
В Риге расследованием занялось КГБ. Вся команда судна была арестована, даже те, кто противились восстанию. Участники захвата «Сторожевого» были обязаны молчать о случившемся. Это была не случайность. В Риге уже пронесся слух о «новом Потемкине». Огласка была смертельно опасна для режима. Власти не хотели, чтобы правда о восстании стала широко известна, поэтому они были готовы говорить, что люди просто пытались убежать на Запад, что было полной ложью.
Во время своего заточения, тревожась за свою судьбу, арестованные пытались даже шутить. Один из матросов, паренек из Сибири, заверял их, что поездка в Сибирь не так уж и плоха, поскольку там прекрасная природа! Саблин, Шеин и 14 других были помещены в печально известную московскую тюрьму Лефортово для проведения следствия. Саблина допрашивал один из самых опытных следователей КГБ. Кремлевские властители были потрясены. Они хотели узнать, как готовилось восстание. Была ли организация? Истинный пролетарский революционер Саша Шеин, на вопрос, какую роль он играл в восстание, мужественно ответил, что он играл самую активную роль с самого начала. Пытаясь расколоть восставших, их разделили, изолировав «главарей». В истинном кгбэшном стиле, их заставили написать, все, что они помнили о событиях на «Сторожевом». «Опишите нам все, даже если для этого потребуются месяцы», — сказали им. В течение долгих четырех месяцев, молодые люди девятнадцати или двадцати лет держались в полной изоляции, без контактов с внешним миром и в полном неведение об их будущем. Наконец, они предстали перед военным трибуналом, состоявшим из высокопоставленных офицеров. Вся обстановка трибунала была предназначена, для того, чтобы вызвать благоговение и страх. Трибунал состоял из генералов и адмиралов, один из которых позже был отозван.
Одного за одним, моряков вызывал на подиум и требовали дать показания. Они были не учеными марксистами, а простыми рабочими парнями. Побежденные и изолированные, они поникли. Один из матросов так прокомментировал происшедшее: «Я никогда не сделаю этого снова». На что, один из генералов иронически заметил: «Вы хотите сказать, что получите возможность делать что-нибудь?» Это высокопоставленное судилище, казалось, находило все это очень забавным, они улыбались. Улыбки на лицах генералов, заставили расслабиться подсудимых. «Вы видите, они улыбаются. Это значит они тоже люди. Они понимают, что мы еще молоды и вероятно простят нас! Подумали они в этот момент.» Но в словаре сталинской бюрократии не было такого слова «прощение». Эти матросы были простыми рабочими парнями, все еще наивными и неопытными. Они не знали слов Шекспира: «В мужских улыбках блестят кинжалы». Саблин все это время был под следствием. Вскоре следователи поняли, что он не собирался бежать на Запад. Но реальная правда никогда не могла быть признана КГБ. То, что высокое должностное, партийное лицо выступило против системы — это надо было скрыть любой ценой! Саблин и Шеин были отданы под трибунал девятью месяцами позже. Саблин допрашивался каждый день. После, того, как его мучители убедились, что за ним не стоит никакой организации, что восстание дело рук одного человека, они решили назвать зачинщиками Саблина и Шеина. Другие были отпущены на свободу, хотя они и подвергались в дальнейшем преследованиям. Валерию Саблину присудили высшую меру. Сцена в зале суда была очень драматичной. Во время этого «суда» Саблин вел себя с образцовым героизмом. Когда Саша Шеин, наконец, встретился со своим старшим товарищем, он увидел, что Саблин «пристально и проникновенно смотрит на меня, как будто хочет проникнуть ко мне в душу. Он как бы хотел спросить меня: ``Вы все еще боретесь, или Вы уже сдались?”`»
Саблин был обвинен в предательстве Родины. Режим все ощущал страх перед этим не сломленным и не провинившимся противником. Они не могли оставить в живых такого опасного врага. Приговор определил личный приказ Брежнева. Судьи лишь озвучили приговор, вынесенный заранее. Суд был простым фарсом.
Когда был зачитан приговор, по залу суда пробежал холод. Саблин не знал о нем до последней минуты. Даже следователи не знали об этом распоряжении Кремля. Судьи, огласив приговор, начали торопливо собирать бумаги. Саблин пристально смотрел на них, как будто хотел сказать: «Что вы делаете?» Под его этим пристальным взглядом профессиональные каратели бюрократической системы спешно покинули зал. Только после их отъезда усталость и истощение за последние месяцы смогло овладеть подсудимыми. Валерий опустился на барьер и был поддержан охраной. Шеин получил восьмилетний срок. Это было, его последние свидание с Валерием Саблиным.
Саблина казнили, спустя, несколько недель после суда. Но его родные смогли узнать об этом лишь после восьми месяцев. Их проинформировал о судьбе Валерия местный офицер КГБ, один из тех профессиональных циников, которые есть при каждом режиме: демократическом или фашистском, буржуазном или «социалистическом». Такие люди готовы исполнять самые грязные задачи ради своего карьерного роста и жизненного комфорта. Этот тип, опора режима, с фальшивой улыбкой и чистой речью, разрушил последние надежды родственников Валерия. «Почему нам сразу не сообщили?» «Потому что вы не спрашивали. Теперь вы спросили и мы ответили. Так как вы не запрашивали его имущество, по прошествии шести месяцев, все его бумаги и письма были уничтожены. У вас нет причин для жалобы». Все было сделано «согласно закону».
Саблина похоронили в безымянной могиле, местонахождение которой неизвестно. До сих пор никто не знает, где он похоронен. Его родные могут почтить его память только у памятника политзаключенным.
Бюрократия смогла подавить восстание. Но было мало просто нанести поражение восставшим. Необходимо было очернить их, заставить людей забыть о происшедшем. Была пущена отвратительная клевета, о том, что команда «Сторожевого» стремилась бежать на Запад. Последующие 15 лет память о Саблине была очернена. Режим представил Валерия Саблина, который был истинным коммунистом и советским патриотом, невозвращенцем и предателем СССР. Люди смогли узнать правду, только в 90-е годы, во времена умирания выродившегося бюрократического режима, который разрушил Советский Союз изнутри.
Николай Черкашин, так объясняет представление режимом произошедшего как о обычном бегстве: «Это было очень удобно для властей, потому что можно было представлять Саблина как невозвращенца, который стремился на Запад по меркантильным причинам. Это была удобная теория, так как умоляло значение случившегося. Это не было восстанием; это не был даже бунт. Это было просто уголовное преступление». История Саблина теперь широко известна в России. В 1996 году он был реабилитирован. На следующий год вышел документальный фильм о нем. На Западе Том Клэнси выпустил бестселлер «Охота за ``Красным октябрем”»; где вымышленный невозвращенец, сыгранный в фильме Шоном Конори, был прообразом Валерия. Но сам Валерий Саблин с его верой в победу революции, забыт до сих пор. Команда, последовавшая за Саблиным, получила разные наказания, хотя ни один из них не был посажен в тюрьму. «Государственная машина постоянно давила на нас, независимо от званий». «Наши карьеры были поломаны. Все мы потеряли наши рабочие места. Наша любовь к морю, наша желание защищать Родину, все было сокрушено. Машина перемолола наши жизни». И все же память об этом восстание заставляет и сейчас учащенно биться сердце. Спустя двадцать пять лет члены экипажа снова встретились вместе, чтобы отметить то событие. Не было и следа расскаиния или сожаления. Они говорят: «Мы гордимся тем, что мы сделали». А Саблин? «Этот человек герой», — говорят они: «Его необходимо наградить». В конце документального фильма Саша Шеин делает следующий вывод: «Каждое общество нуждается в благородстве. Без него, никакое общество не может развиваться. Саблин был именно таким благородным человеком».
Этот фильм, показанный по 4 каналу — замечательный документ. И все же он имеет свои слабости. Сделанный не марксистами, он не дает никакого реального понимания политического значения событий, которые он так честно и трогательно изображает. Он делает упор на личные переживания своих героев, но этого недостаточно. Саблин вызывает у них лишь профессиональное журналистское любопытство. Фильм заканчивается словами: «Даже после своей смерти, Саблин остается загадкой: как он коммунист решился выступить против государства».
Но для любого человека знакомого с историей СССР, в этом нет никакой загадки. Саблин не был отдельным индивидуумом. Он один из плеяды революционных героев, которые боролись и погибли в борьбе, пытаясь спасти наследие Октября, вступив в борьбу со сталинистской бюрократией. Мужчины и женщины, начавшие эту борьбу, члены Левой Оппозиции 20-х годов, погибли в сталинских концлагерях и застенках ГПУ-НКВД-КГБ.
Саблин был не единственным честным коммунистом, выступившим против сталинской тирании в защиту ленинской политики. Даже в самом сталинском ГПУ были такие люди — истинные коммунисты, готовые отдать жизнь за революцию. В 1937 Игнатий Райс, высокопоставленный офицер ГПУ, открыто назвал себя сторонником Троцкого и призвал к политической революции против Сталина, возрождению идей Октября. Как и Саблин он был убит бюрократией. И таких безвестных героев были сотни и тысячи. В тяжелые часы перед расстрелом Саблину разрешили написать письмо своему сыну. Этот замечательный документ — последние слова Валерия Саблина, сказанные им перед своей гибелью. Эти слова, полные оптимизма и верой в будущее человечества, являются его последним желанием и завещанием. Они обращены к будущему поколению:
Сегодня, когда сталинский режим СССР был заменен на еще более чудовищный капиталистический, российскому народу в тысяча раз тяжелее, чем в далеком 1975 году. Но внутри этого страдания, взрастает новый дух: дух восстания против существующего порядка, этот дух опирается на революционные традиции России. Наряду с многочисленными революционными героями 1905 и 1917 годов, новые поколения рабочих и молодежи, найдут свое вдохновение в жизни Валерия Саблина, героя и мученика российского рабочего класса и международного социализма. Предатели коммунизма пытались вытравить память о нем, смешивая его имя с грязью. Теперь эти же самые люди, которые осудили смелого защитника традиций Октября, разрушили СССР и открыто перешли на сторону капитализма. На плечи нового поколения российских рабочих, солдат и молодежи ложится задача окончить начатое 25 лет назад Валерием Саблиным и его товарищами. Совершить новую Социалистическую революцию!