Самое революционное крыло английской Революции XVII века, отражавшее устремления низших слоев общества — ремесленников, чернорабочих, то есть возникающего пролетариата — находило свое выражение в религиозной форме. Левая ветвь движения была организована в ряде радикальных и демократических протестантских сект вроде «людей Пятой Монархии», рантеров и анабаптистов.
В данном историческом контексте, эти движения имели прогрессивный и революционный характер. Они отражали первые путаные всплески сознания класса, который еще полностью не сформировался. После Реставрации эти радикальные плебейские тенденции вновь появились в смягченной форме религиозного диссидентства. Преследуемые монархией, при восторженной поддержке Установленной (англиканской) Церкви, многие из них эмигрировали в Америку, где их революционная энергия вылилась в задачи освоения нового континента. За эти годы их революционное и радикальное происхождение было полностью потеряно. Некоторые из них, вроде квакеров, еще сохраняют некоторые увядшие элементы старых идей, хотя в чрезвычайно размягченной форме, которая не мешает успешному ведению бизнеса. Но в основном они превратились в опору реакции и ярых защитников правого крыла. В Латинской Америке, по странной причуде судьбы, евангелистские секты стали ударными отрядами реакции и защитниками военных диктатур, тогда как по крайней мере низы Римско-католической Церкви до некоторой степени идут навстречу делу бедных и угнетенных.
Ко времени французской революции, более века спустя, сознание масс развилось до той точки, где религия не играла абсолютно никакой роли в мышлении. Тесная связь между Церковью и абсолютистским государством была очевидна для всех. В период, завершившийся штурмом Бастилии, философы-материалисты подобные Дидро и Гольбаху проделали серьезную работу по разрушению духовной Бастилии религии. Французская Революция уничтожила Церковь на корню. Якобинское государство было официально атеистическим, хотя Робеспьер и пытался прикрывать этот факт фиговым листком «Высшего Существа», который не убеждал никого кроме разве самого Робеспьера. Хотя французы считались ревностными католиками, после Революции религия фактически исчезла из Франции (кроме самых отсталых и реакционных районов вроде Вандеи). Фактически, большинство народа ненавидело священников, в которых они справедливо видели агентов правящего класса. Только к концу XIX века, особенно после Парижской Коммуны, потрясшей французскую буржуазию, последняя предприняла шаги к поощрению реакционной религиозной реставрации, используя с этой целью уловки наподобие липовых «чудес» в Лурде.
В русской революции все было еще очевидней. Хотя российский рабочий класс впервые вышел на сцену истории в январе 1905 года под предводительством священника, с иконами в руках, все это было в одночасье отброшено после бойни девятого января, когда архи-христианский царь приказал своей солдатне открыть огонь в невооруженных людей, собиравшихся вручить ему петицию. После этого религия уже не играла никакой роли в движении, которое было организовано во главе с марксистами. После победы Октябрьской революции, крах влияния Церкви был еще более скорым и полным, чем во Франции.
«Православная церковь», — писал Троцкий, — «еще не преодолев примитивной крестьянской мифологии, в то же время превратилась в аппарат царизма. Священник шел рука об руку с полицейским, и любое развитие сектантского инакомыслия встречалось с репрессией. Именно по этой причине корни Православной церкви оказались настолько слабы в народном сознании и особенно в индустриальных центрах. Избавившись от бюрократического духовного аппарата, российский рабочий в своей подавляющей массе, и вместе с ним передовой крестьянин, избавился от религиозного мышления в целом.» (Там же, стр. 164.)
Насколько сталинизм отбросил назад сознание общества — с убийственной ясностью видно из того, что сразу после краха СССР возродилась вся старая дрянь: национализм, антисемитизм, фашизм, монархизм — и наряду со всеми этими прелестями царизма — религия и суеверия. Эти остатки средневекового варварства распространятся как чума в больном и раздробленном теле России, демонстрируя всему миру истинную природу «рынка» и тот факт, что буржуазия не предлагает России никакой перспективы кроме экономического, социального и культурного упадка.
Подъем современного рабочего движения в последнее десятилетие XIX века и период перед Первой Мировой войной поставил религиозные круги перед вызовом. Без единого исключения Церковь заняла место на стороне угнетателей — против социализма и рабочего движения. Чтобы предотвратить распространение социалистических идей среди рабочего класса, католическая церковь предприняла меры к расколу рабочего движения, создавая отдельные католические профсоюзы, женские и молодежные организации, конкурирующие с социал-демократией. В сущности, Церковь позаимствовала свои организационные методы у социал-демократии.
Иерархия Церкви — всегда столь зависимая от богатства и власти — рассматривала социализм и рабочее движение с явным подозрением и неприятием. Римский папа Лев XIII в своей энциклике о труде подчеркнул враждебность Ватикана социализму:
"Социалисты, воздействуя на зависть бедняка к богатому, силятся уничтожить частную собственность, и утверждают, что личная собственность должна стать общей для всех. Они решительно неправы, потому что они ограбили бы законного владельца... Если один человек представляет другому свою рабочую силу или свою технику, он делает это затем, чтобы получить взамен средства к существованию, с намерением приобрести реальное право, не просто на его заработную плату, но также и на свободное распоряжение ею. Если он вложит эту заработную плату в землю, это будет только его заработная плата в другой форме...
"Именно в этой власти распоряжения и состоит собственность, будь это вопрос земли или другого имущества. Социалисты ... ударяют по свободе каждого получателя заработной платы, поскольку они лишают его свободы распоряжения своей платой. Каждый человек имеет, по закону Природы, право лично обладать собственностью...
"В его праве должно быть владение вещами, не просто для сиюминутного пользования, не просто вещами, которые погибают при использовании, но такими вещами, ценность которых постоянна и устойчива.
«... Человек первичен перед государством, и он сохраняет свои естественные права перед любыми правами государства... Когда человек расходует усилия своего ума и силы своего тела на завоевание плодов Природы, он таким образом делает собственным то место поля Природы, что он возделывает — то место, на которое он налагает печать своей собственной индивидуальности. Не может быть иначе, что это место должно быть его собственным, свободным от внешнего вторжения...»
Папа Лев XIII также писал: «Христианская демократия, уже потому, что она христианская, должна основываться на принципах Божественной Веры в ее стремление к улучшениям для масс. Следовательно, для христианской демократии справедливость является священной. Она должна утверждать, что правам приобретения и обладания собственностью нельзя противоречить, и должна охранять разные различия и степени, которые обязательны в каждом хорошо организованном сообществе. Поэтому ясно, что нет ничего общего между социалистической и христианской демократией. Они отличаются друг от друга так же как секта социалистов отличается от Церкви Христа.»
Как комментировал Джеймс Коннолли, крупный ирландский марксист и революционный мученик, полемика которого с католической церковью остается классической позицией социализма: « Если бы кто-то из учеников средней школы не мог рассуждать более логично, чем так, он оставался бы двоечником все время учебы. Вообразите священника, который защищает помещичье землевладение как Отец Кэйн, а Папа заявляет: 'человек, который возделывал поле в течение зимы и весны, имеет право сохранить урожай, который он заработал, как свой собственный', и воображает, будто он выдвигает аргумент против социализма. Социалисты не предлагают лишать любого человека права 'сохранить то, что он заработал'; но они действительно решительно настаивают, чтобы такому человеку, крестьянину или рабочему, не приходилось отдавать большую часть, или все, 'что он заработал', праздному классу, члены которого 'не трудятся, не прядут', а добились власти над национальной собственностью безжалостной силой, грабежом и мошенничеством.» (Дж. Коннолли, Избранное, стр 78-9.)
21 сентября 1958 года Римский папа Пий XII писал: «различие классов полностью соответствует проектам Создателя». То есть Церковь полагает, что классовое общество непреходяще, вечно и имеет божественное происхождение. Только сравните это с утверждением Святого Клемента, приводившимся выше: «Использование всех вещей, которые имеются в этом мире, должно быть общим для всех людей. Только сама явная несправедливость заставляет одного говорить другому: ' Это мое, а то — твое'. Таково происхождение соперничества среди людей.»
Позиция Пия XII — та же, что у старого англиканского гимна «Все вещи ярки и красивы», содержащего известные строки:
"Богатый в своем замке, а бедный у ворот:
Бог создал верх и низ, ничтожных и господ".
Это абсолютно типичная для церкви позиция на протяжении веков: откровенная защита статус-кво и классового разделения общества.
Впоследствии, в результате роста рабочего движения и непреодолимого движения к социализму, католическая церковь была вынуждена изменить позицию. Папа Иоанн XXIII — наиболее интеллигентный из всех Римских пап ХХ столетия — занимал более прогрессивную позицию. Но при нынешнем Папе положение полностью изменилось.
«Неужто каждая минута вашей практической жизни не опровергает вашу теорию? Разве вы полагаете, что неправильно обращаться в суд, когда вас обманули? Но апостол писал, что это грешно. Вы подставляете правую щеку, когда вас ударят по левой, или разве вы не возбуждаете преследования за оскорбление? Однако Евангелие запрещает это [...] Разве большинство ваших судебных процедур и большинство гражданского права не связано с собственностью? Но вам сказали, что ваше сокровище не от мира сего.» (Маркс и Энгельс, «О религии», стp. 35.)
Положение Церкви в современном обществе основано на самых явных противоречиях и лицемерии, как отметил Маркс в вышеприведенном пассаже. Революционные традиции раннего христианства не имеют абсолютно никакого отношения к существующей ситуации. С IV века нашей эры, когда христианское движение было присвоено государством и превратилось в инструмент угнетателей, христианская Церковь стоит на стороне богатых и властвующих против бедняков. Сегодня крупнейшие церкви — чрезвычайно богатые учреждения, тесно связанные с крупным капиталом, помимо огромных сумм, которые они получают от государства — как в мусульманских, так и в христианских странах.
До недавнего времени католическая церковь Испании, в дополнение к её огромному богатству из земель, зданий и банковских счетов, регулярно субсидировалась государством из налогов, уплачиваемых всеми гражданами, верующими или нет, хотя такой сбор никогда не получал одобрения испанского народа. То же касается и других стран, где Церковь заключила сделку с государством, поддерживающим ее привилегированное и прибыльное положение. Независимо от того, кто что думает о религии, такое положение дел — очевидно нестерпимое нарушение демократии. И хотя теперь испанским налогоплательщикам дают право выбрать, жертвовать ли деньги на церковь, факт тот, что последняя имеет привилегированную возможность доступа к общественным фондам.
В Средневековье католическая церковь объявляла ростовщичество (предоставление денег под процент) смертным грехом, а теперь Ватикан владеет большим банком и обладает огромным богатством и властью. Англиканская церковь, помимо многочисленных деловых интересов, является одним из крупнейших землевладельцев в Великобритании. Было бы легко показать, что то же самое положение существует всюду. И притом это явление не ограничивается христианской религией. Коран также запрещает ростовщичество, и все же каждый видит, что во всех так называемых исламских странах крупные банки принадлежат мусульманам. Правда, они обращаются ко всем видам уловок, чтобы скрыть этот факт, но проценты все равно еще выжимаются из людей.
В политике церкви систематически поддерживают реакцию. В 1930-ых католические епископы благословляли армии Франко на кампанию по сокрушению испанских рабочих и крестьян. Испанская фашистская пресса много раз публиковала фотографии прелатов, совершающих фашистский салют. Римский папа Пий XII поддерживал Гитлера и Муссолини. Папа помалкивал о миллионах, истреблявшихся в нацистских концлагерях, и хотя официально Ватикан считался нейтральным во Второй Мировой войне, фактически его пронацистские симпатии хорошо засвидетельствованы. Г. Леви пишет:
"С начала до конца правления Гитлера, епископы никогда не уставали предупреждать верующих принимать его режим как законную власть, которой необходимо повиноваться [...] После неудачной попытки покушения на Гитлера в Мюнхене 8 ноября 1939 г., кардинал Бертрам, от имени немецкого епископата, и кардинал Фаульхабер от баварских епископов, направили Гитлеру поздравительные телеграммы. Католическая печать по всей Германии, в ответ на инструкции «Reichspresskammer», заговорила об чудесной руке провидения, защитившей фюрера.« (Г. Леви, „Католическая церковь и нацистская Германия", Нью-Йорк, 1965, стp.310-11)
«Немецкие документы показывают впечатляющее соглашение по двум важным пунктам», — пишет Сол Фридхандлер, — «С одной стороны, Верховный Понтифик, кажется, имел симпатию к Германии, которая не уменьшилась из-за природы нацистского режима и не отрицалась до 1944 года. С другой стороны, Пий XII страшился большевизации Европы больше чем кто бы то ни было и, видимо, надеялся что гитлеровская Германия, заключи она союз с западными странами, стала бы серьезной преградой против любого движения Советского Союза на Запад.» (Сол Фридхандлер, «Пий XII и Третий Рейх: Документы», Нью-Йорк, 1958, p. 236)
В истории мысли церковь всегда играла самую реакционную роль. Галилео Галилею пришлось отречься от его идей под угрозой пыток Святой инквизиции. Джордано Бруно был сожжен. Чарльз Дарвин беспощадно преследовался религиозными верхами Англии за то, что осмелился оспорить принятую идею, будто Бог создал мир за шесть дней.
В наши дни теория эволюции подвергается нападкам со стороны религиозных правых США, которые хотят, чтобы первая Книга Творения заменила в американских школах эволюционную теорию. Религиозные правые в США — хорошо финансируемое движение, проповедующее реакционные принципы. Несколько лет назад Нельсон Банкер Хант, техасский нефтяной магнат, пожертвовал «более 10 миллионов долларов в 1-миллиардный фонд „Университетского Крестового похода за Христа”. Фонд Христианской Свободы, „образовательное лобби", финансирует Дж. Говард Пью, основатель «Sun Oil Company» и «другие бизнесмены, поддерживающие систему свободного предпринимательства». Есть и множество других примеров, которые демонстрируют близкое отношение между религиозными правыми и крупным капиталом. Столь богатые бизнесмены не растрачивают такие суммы впустую. Религия здесь явно используется как оружие реакции.
Движение «креационистов» в США включает миллионы людей и — невероятное дело! — возглавляется учеными, включая некоторых генетиков. Вот вам наглядное выражение интеллектуальных последствий распада капитализма. Это чрезвычайно поразительный пример диалектического противоречия задержки человеческого сознания. В самой технологически продвинутой стране мира умы миллионов мужчин и женщин погружены в варварство. Их уровень сознания не намного выше чем в те времена, когда люди приносили пленников в жертву богам, преклонялись перед каменными идолами и жгли ведьм на кострах. Если это движение преуспеет — как недавно выразился один ученый, мы вернемся в Темные века.
В сфере социального законодательства, и особенно прав женщин, Римско-католическая Церковь всегда играла реакционную роль. Она все еще отрицает право женщин управлять их собственными телами, отрицая право на развод, контрацепцию и аборт. Папа Кароль Войтыла вполне откровенен в этом вопросе. Постоянное неприятие Церковью искусственных средств контрацепции особо вредоносно в случае СПИДа. Однако опрос американских католиков, проведенный институтом Гэллапа в 1999 году, показал, что 80 процентов рядовых верующих и 50 процентов священников одобряют искусственную контрацепцию, а опрос Университета Штата Мэриленд свидетельствует: две трети католиков согласились, что, в случае расхождения между их совестью и римским папой, они должны следовать за совестью. Подобные цифры можно привести и для других развитых стран.
В сфере политики нынешний Римский папа — откровенный реакционер, враждебный марксизму и социализму. Его привела к власти «Оpus Dei» — печально известная католическая мафия, запустившая щупальца в каждый уголок политической жизни Италии, Испании и других государств.
Энгельс указал в его предисловии к Гражданской Войне во Франции, что «в отношении к государству, религия — исключительно частное дело.» Комментируя это, Ленин в 1905 году писал: «государству не должно быть дела до религии; религиозные общества не должны быть связаны с государством. Каждый должен быть свободен исповедовать ту религию, которую нравится, или не исповедовать никакой, то есть быть атеистом, каким обычно бывает каждый социалист.»
Однако, применительно к партии, Ленин также указывал, что Энгельс рекомендовал, чтобы революционная партия вела борьбу против религии: «партия пролетариата требует, чтобы государство объявило религию частным делом, но она ни на миг не рассматривает вопрос борьбы против опиума для народа — борьбы против религиозного суеверия, и т.д., — как частное дело. Оппортунисты же так исказили вопрос, чтобы казалось, будто социал-демократическая партия расценивает религию как частное дело.»
Он добавлял, что «современная религия уходит корнями в социальное притеснение рабочих масс, и в их очевидно полную безнадежность перед слепыми силами капитализма [...] никакими книжками и никакой проповедью нельзя просветить пролетариат»... «пока массы сами не научатся бороться против социальных фактов, из которых возникает религия, в объединенной, дисциплинированной, спланированной и сознательной манере — пока они не научатся бороться против правления капиталистов во всех его формах».
Однако марксисты должны всеми силами вовлекать в борьбу против капитализма всех рабочих, включая и верующих. Мы должны не возводить барьеры между нами и этими рабочими, а поощрять их активно участвовать в классовой борьбе.
Как мы уже видели, в 1905 году российский рабочий класс выступил на сцену истории со священником во главе, с иконами в руках, и петицией «царю-батюшке». Они не доверяли революционерам и иногда даже избивали их. Однако после бойни девятого января все изменилось в 24 часа. Те же рабочие уже ночью шли к революционерам, требуя оружия. Так быстро может измениться сознание с накалом событий!
Между прочим, сам поп Гапон, организовавший петицию и мирное шествие, и работавший на царскую полицию, пережил внезапное преображение после Кровавого воскресенья. Он призвал к революционному свержению царя, и даже на время приблизился к большевикам. Ленин не отталкивал его, но попытался завоевать, хотя Гапон оставался верующим.
Гибкость Ленина показывает его отношение к забастовкам. Он предупреждал против сектантского отношения к участию религиозных рабочих в стачках: «проповедовать атеизм в такое время [то есть, в течение забастовки] и в таких обстоятельствах, только играло бы на руку церкви и попам, которые ничего так не хотят как разделить рабочих, участвующих в стачечном движении, в соответствии с религиозными верованиями.»
Здесь суть вопроса. Мы боремся за единство организации рабочих независимо от всех разделительных границ: религиозных, национальных, языковых или расовых. Наша задача состоит в том, чтобы объединить всех угнетенных и притесняемых в одну армию против буржуазии.
Марксисты никогда не делали принятие атеизма частью партийной программы. Такая белиберда всегда была признаком анархизма. Очень часто рабочий, который еще является верующим, приближается к левому движению, убежденный в его общей программе и готовый бороться за социализм, но не желая отказаться от религии. Как мы должны к нему отнестись? Конечно, не отталкивать его. Такой рабочий стремится присоединиться к движению не для того, чтобы завоевать новых единоверцев, а чтобы бороться с капитализмом. Вероятно, в свое время он увидит противоречие между его политическими и религиозными взглядами и постепенно оставит религию. Но это деликатный вопрос, и давить на него не следует. Как объяснял Ленин, марксисты «абсолютно не приемлют ни малейшего оскорбления религиозных убеждений этих рабочих».
Совсем другое дело, когда интеллигент из среднего класса стремится внести сумятицу в идеологию движения, как было, когда Ленин писал о религии. Группа ультралевых большевиков (Богданов, Луначарский и т.д.) пыталась пересмотреть марксизм, вводя мистические философские понятия. Против этой тенденции Ленин совершенно справедливо боролся.
Какое будущее ожидает религию? В этом вопросе, конечно, между марксистами и христианами (и другими религиями) будут серьезные разногласия. Естественно, увидеть завтрашний день в волшебном кристалле невозможно, но можно сказать следующее. Хотя с философской точки зрения, марксизм несовместим с религией, само собой разумеется, что мы не приемлем любую идею запрета или подавления религии. Мы стоим за полную свободу индивидуума придерживаться любой религиозной веры, или не придерживаться никакой.
Что мы на самом деле говорим — то, что между церковью и государством должно быть радикальное разделение. Церкви не должны прямо или косвенно содержаться из налогообложения, и при этом религию нельзя преподавать в государственных школах. Если люди хотят религии, они должны поддерживать свои церкви исключительно через взносы прихожан и проповедовать свои доктрины в свободное время. Всё это касается также ислама или любой другой религии.
Что касается нас, мы продолжим диалог о религии, но ему нельзя позволять затенить основную проблему нашей эпохи. Наша первая и наиважнейшая задача состоит в том, чтобы объединиться в борьбе со всеми теми, кто желает положить конец диктатуре Капитала, держащей людской род в состоянии рабства. Социализм разрешит свободное развитие людей, без ограничения материальных потребностей.
В течение многих столетий организованная религия использовалась эксплуататорами для обмана и порабощения масс. Периодически происходили восстания против такого положения. От Средних веков до наших дней поднимались голоса протеста против подчинения Церкви богачам и властителям. Мы видим это также в настоящее время. Страдания рабочих и крестьян, муки человеческого рода под позорным игом Капитала пробуждают негодование широких слоев людей, многие из которых не знакомы с философией марксизма, но желают бороться против несправедливости и эксплуатации. Среди них есть много честных христиан и даже низшие ранги духовенства, ежедневно встречающиеся со страданиями масс.
«Теология освобождения» — выражение революционного брожения в Центральной и Латинской Америке. Низшие слои духовенства потрясены страданием угнетенных масс и становятся на их сторону в борьбе за лучшую жизнь. Церковная иерархия, которая веками создавала удобные отношения с богатыми землевладельцами, банкирами и капиталистами, встречает новую тенденцию в штыки или мягко подавляет ее. Таким образом классовая борьба проникает внутрь самой Римско-католической Церкви.
Точно так же идеи марксизма находят отзвук и среди мусульман, когда угнетенные массы Ближнего Востока, Ирана, Индонезии начали приходить в действие ради улучшения их жизней и искать программу борьбы, чтобы свергнуть угнетателей.
Что требуется — ниспровержение капитализма, помещичества и империализма. Без этого невозможен никакой путь вперед. Единственная программа, которая может гарантировать победу этой борьбы — программа революционного марксизма. Плодотворное сотрудничество между марксистами и христианами (а также мусульманами, индуистами, буддистами, иудеями и последователями других религий) в борьбе за переустройство общества абсолютно возможно и необходимо, несмотря на философские расхождения, разделяющие нас. Честных христиан глубоко оскорбляет ужасное притеснение, которому подвергается большинство человеческого рода. Камило Торрес, бывший колумбийский священник, как-то заявил: «Я отбросил привычки священника, чтобы стать подлинным священником. Каждый католик обязан быть революционером; каждый революционер обязан делать революцию. Тот католик, что не является революционером, живет в смертном грехе.»
Они — достойные преемники тех первохристианских революционеров, что стояли за дело бедных земли, грешников и угнетенных, и не боялись отдать свои жизни в борьбе против притеснения. Они — современные мученики, память которых должна с уважением почитаться всеми, кому дорого дело свободы и справедливости. Между 1968 и 1978 годами в Латинской Америке были арестованы, замучены, и убиты более 850 священников, монахинь и епископов. Сальвадорский иезуит Рутилио Гранде, как говорят, сказал перед смертью: «Нынче в Латинской Америке опасно [...] и по сути незаконно быть подлинным христианином.» Ударение здесь должно стоять на слове «подлинным».
Хотя организованная религия за последние годы серьезно утратила почву под ногами, религиозные идеи всплыли в изумительном множестве сект и культов, многие из которых предлагают «альтернативный стиль жизни». В той мере, в какой это иногда может отражать растущую неудовлетворенность молодежи капиталистической системой — ее жестоким, бездушным взглядом на жизнь, пустой коммерциализацией всех аспектов существования, грубым материализмом, бесконечной и всепроникающей алчностью, насилием над окружающей средой и т.д. — это может представлять собой первый шаг к сознанию. Но затем начинаются проблемы. Недостаточно просто «отрицать» капитализм. Необходимы конкретные шаги, чтобы низвергнуть его.
Общая особенность всех этих «альтернативных» движений — New Ageism, и тому подобных — то, что они основываются на чисто индивидуальном типе спасения. Но эта дорога ведет в никуда. И в конечном счете, главные герои этой так называемой «альтернативы» не представляют никакой альтернативы вообще. Капитализм может вполне успешно существовать даже если несколько человек решили «отстраниться». Это не представляет для него никакой угрозы, поскольку повелители продолжают так же управлять жизнью общества как и прежде.
Даже те, кто утверждает, что «стоит в стороне», на самом деле обнаружат, что они никуда не делись. Им приходится использовать деньги, покупать товары в магазинах, заправлять свои старые фургоны на современных заправочных станциях, где они приобретают продукты крупных нефтяных компаний, которые разоряют и загрязняют окружающую среду, сопровождаться из одной области в другую полицейскими — точно так же как и всем нам.
Мысль, будто можно просто отвернуться от общества и политики — иллюзия. Только попробуйте! И вы обнаружите, что в один прекрасный день политика придет к вам домой и позвонит в вашу дверь (если попросту не разнесет ее в щепы).
Попытка найти индивидуальное решение является крайне реакционной, потому что единственный способ сразить капитализм и буржуазное государство — объединить рабочий класс и организовать его в революционное движение. Отказаться от этого выбора означает, так или иначе, отдаться на милость Капитала и помогать увековечивать существующий строй.
Чтобы прикрыть наготу, защитники New Ageism утверждают, что стоят за особые духовные ценности, которые будто бы отделяют их от «обычных» смертных и дают прямую связь со сверхъестественными вещами, дарующими понимание всего. Таким образом они чувствуют себя выше остального человечества, которое не посвящено в эти великие Тайны.
В действительности, эти идеи не превосходят мышления обычных смертных, а зачастую стоят ниже его. Первый закон для того, кто стремится изменить общество — нужно понять его и жить в нем. Попытка отвернуться от общества лишь сделает человека полностью бессильным перед лицом существующего общества, и навечно, безнадежно, безвозвратно, лишит его всякого шанса на перемены. На этом пути лежит не альтернатива, а лишь большее количество той же самой мерзости — навечно.
Религия — это то, что марксисты назвали бы ложным сознанием, потому что она направляет нашу мысль далеко от этого мира к другому, о котором мы ничего не можем знать и о котором бесполезно даже задавать вопросы. Вся история науки исходит из двух фундаментальных предположений: a) мир непосредственно существует вне меня, и b) я могу понять этот мир, и даже если есть вещи, которых я не понимаю в настоящее время, по крайней мере я способен к познанию их в будущем. Установить границу, которую человеческое знание не должно переступать — значит открыть дверь для всех сортов мистики и суеверия. И все же 2 000 с лишним лет человечество изо всех сил пытается приобрести знание о самих себе и о мире, в котором мы живем. Все это время религия было врагом научного прогресса, и не случайно. В той мере, в какой прогресс научной мысли позволил нам понять вещи, которые в прошлом считались «тайнами», религия сдала позиции и теперь дает отчаянные арьергардные бои за выживание.
В борьбе науки против религии — то есть борьбе рациональной мысли против иррациональности — марксизм искренне стоит заодно с наукой. Но у них еще больше общего. Зачем мы ищем рациональное знание о мире? Затем, чтобы изменить его. Внутреннее значение всей человеческой истории прошлых 100 000 лет — и более — непрерывная борьба человечества в схватке с природой за то чтобы управлять собственной судьбой и таким образом стать свободным. Корни религии лежат в отдаленном прошлом, когда люди изо всех сил пытались освободиться от животного мира, из которого мы вышли. Чтобы осмыслить природные явления, которыми они не могли управлять, люди воспользовались помощью магии и анимизма — самых ранних форм религии. В те времена это означало шаг вперед для человеческого сознания. Такую младенческую эру мышления давно пора оставить позади — но человеческий разум бесконечно консервативен и цепляется за концепции и предрассудки, уже утратившие всякую причину для существования.
В классовом обществе понятие «любви к ближнему» — не больше чем дырка от бублика. Рыночная экономика, с присущей ей этикой «человек человеку волк», «наживись на ближнем» и т.д., делает это пожелание трудным, даже невыполнимым. Чтобы изменить поведение и психологию людей, первым делом необходимо изменить их образ жизни. Как сказал Маркс, «общественное бытие определяет сознание». Весь мир находится во власти горстки гигантских монополий, которые разграбляют земной шар, насилуют планету, уничтожают окружающую среду и обрекают бесчисленные миллионы на жизнь в невыносимом страдании и скорби.
Дамы и господа, заседающие в советах директоров этих мультинациональных корпораций обычно исповедуют христианство, реже — иудаизм, мусульманство, индуизм и прочие верования. Однако подлинная религия капитализма совершенно иная. Это поклонение Маммоне, богу прибыли. Капитализм переворачивает человеческие отношения вверх дном. Он так уродует и извращает реальность, что мы уже говорим о человеке: «он стоит миллион долларов» — будто речь идет о товаре на продажу. Телевидение относится к фондовой бирже, рынку, доллару и евро, как будто это живые существа («сегодня евро чувствует себя намного лучше»). Это то, что называется отчуждением: мертвые вещи (капитал) считаются живыми, а живые существа (люди, трудящиеся) полагаются мертвыми, тривиальными, бессмысленными.
Человеческое развитие может идти и вверх, и вниз. Слой современной культуры и цивилизации, созданной в течение тысяч лет, все еще очень тонок. Под ним кроются все элементы варварства. Если вы в этом сомневаетесь, припомните историю нацистской Германии или недавние события на Балканах. В эпоху своего подъема буржуазия стояла на почве рационализма — кстати, и атеизма тоже. Теперь, в период капиталистического распада, всюду проявляются иррациональные тенденции — даже в самых передовых и «культурных» государствах. Если рабочий класс не сумеет перестроить общество, все завоевания прошлого окажутся под угрозой, и будущее человеческой цивилизации как таковой больше не будет гарантировано.
Опустошение, принесенное в мир капитализмом, породило бесчисленных монстров. В период его старческого упадка он также вызвал религиозные и мистические тенденции самого мракобесного толка. Реакционная роль религии видна сегодня во всем мире: от Афганистана до Северной Ирландии. Во всех сторонах света видим мы уродливое чудовище фундаментализма: это не только исламский фундаментализм, но и христианский, иудейский и индусский фундаментализм. Послание братской любви и надежды обращено в пламя отчаяния, ненависти и братоубийства. У этого пути нет иного конца помимо варварства и исчезновения культуры и человеческой цивилизации.
Причина этих ужасов — не столько сама религия, как пытаются убедить поверхностные наблюдатели, — но преступления капитализма и империализма, опустошающих целые страны и общины, и уничтожающих ткань общества и семьи, не предлагая ничего взамен. В страхе перед будущим и в отчаянии от настоящего, люди ищут утешения в якобы «вечных истинах» никогда не существовавшего прошлого. Рост так называемого религиозного фундаментализма — только конкретное выражение тупика капиталистического общества, которое толкает людей к отчаянию и безумию. Но, как мы видим в Иране и Афганистане, обещания религиозных небес на земле — пустая мечта, которая заканчивается кошмаром.
Религия не может объяснить ничего из происходящего сегодня в мире. В сущности, ее роль — не объяснять, а только утешать массы мечтами и умащать их раны бальзамом лживых посулов. Но любой человек когда-нибудь пробуждается от грез, а действие даже самого сладкого бальзама быстро проходит, порождая еще более сильную боль чем прежде. Религия — это ложное сознание, тогда когда нам необходимо РЕАЛЬНОЕ — научное видение мирозданья и нашего места в нем. Первейшее условие для того, чтобы завоевать нашу свободу как людей — радикальный разрыв с грезами, и готовность увидеть мир таким, какой он есть, и нас самих, какие мы есть: смертные мужчины и женщины, борющиеся за существование, достойное людей на этой земле.
С незапамятных времен мужчины — а более того женщины — воспитывались в духе рабства. Нас учили думать, будто мы слабы, бессильны, что, независимо от наших действий, ничего не изменится, что «человек предлагает, а бог располагает». Фатализм господствовал надо всем. С великими проблемами, стоящими перед нами, ничего поделать нельзя. Это чувство фаталистического непротивления, рабского преклонения перед существующим, глубоко укоренено во всех религиях. Христиан учат, что если их ударили по правой щеке, надо подставить левую, слово «ислам» означает «подчинение», а ветхозаветные пророки уверяют нас, что «все тщетно». Это чувство бессилия порождает потребность в Высшем Существе, которое является всем, чем не можем быть мы сами. Человек смертен — бог бессмертен. Человек слаб — бог всесилен. Человек неосведомлен в тайнах вселенной — бог всезнающ, и так далее.
Вера, будто люди должны обратиться к небесам за спасением, также вызывает веру в чудеса. Она ни в коей мере не ограничивается необразованными классами. Каждый может найти столь же суеверный склад ума среди экономических прогнозистов и биржевых торговцев, которые просто копируют на более высоком уровне мышление игрока, сжимающего в одной руке кроличью лапку «на счастье», а другою — бросающего кости. В Библии голодные были накормлены, слепые прозревали, хромые вставали и шли... — всё это в силу вмешательства божественных чудес. В настоящее время нам не нужно привлекать сверхъестественные элементы, чтобы совершить такие чудеса. Достижения современной науки и техники уже позволяют нам делать все это. Только лишь искусственные ограничения, установленные частной собственностью на средства производства и системой прибыли, мешают представить эти блага в распоряжение каждого мужчины, женщины и ребенка на планете.
Марксисты полагают, что когда люди сумеют взять под контроль свои жизни и развиться в свободных людей, их интерес к религии — то есть поиск утешения в загробной жизни — исчезнет сам по себе. Конечно, верующие не согласятся с этим прогнозом. Время покажет, кто прав. Между тем, разногласия по таким вопросам не должны отвращать всех честных христиан, индуистов, иудеев или мусульман, желающих участвовать в борьбе против несправедливости, от объединения сил с марксистами в схватке за новый и лучший мир.
«Если бы мне было суждено начать все сначала, я [...] попытался бы избежать той или иной ошибки, но основное направление моей жизни осталось бы неизменным. Я умру пролетарским революционером, марксистом, диалектическим материалистом и, следовательно, непримиримым атеистом. Моя вера в коммунистическое будущее человечества сейчас не менее горяча, но более крепка, чем в дни моей юности... Эта вера в человека, в его будущее даёт мне сейчас такую силу сопротивления, какой не может дать никакая религия». (Л. Троцкий)
В книге «Метафизика» Аристотель удивительно точно подметил, что человек начинает философствовать, когда его жизненные потребности обеспечены. Устранив старую зависимость людей от материальных обстоятельств, социализм создаст основание для радикальной перемены того, как мы мыслим и действуем. Троцкий предвосхищает то, что произойдет в бесклассовом обществе:
«При социализме солидарность станет основой общества. Все эмоции, которые мы, революционеры, в настоящее время, стесняемся даже называть — столь истрепаны они лицемерами и пошляками — как бескорыстная дружба, любовь к ближнему, симпатия — будут могущественными звонкими аккордами социалистической поэзии.» (Троцкий, «Литература и Революция»)
Классовое угнетение и рабство знает не только материальные, но также психологические и духовные цепи. Потребуется время, даже после низвержения капитализма, чтобы устранить психологические и моральные шрамы этого рабства. Мужчины и женщины, которые всю свою жизнь формировались в рабском духе, не смогут немедленно освободить умы и души от старых предрассудков. Но как только социальные и материальные условия позволят людям вступать в подлинно человеческие отношения, их поведение и мышление изменятся соответственно. С приходом такого дня людям больше не понадобится полиция — ни материальная, ни духовная.
Древнегреческие софисты, в действительности бывшие весьма проницательными философами, утверждали, что «человек — мера всех вещей». В бесклассовом обществе так и будет. Но есть ли место для сверхъестественного там, где люди сознательно управляют своей жизнью и судьбой? Вместо взыскания воображаемой жизни за гробом, люди сконцентрируют всю свою энергию, чтобы сделать ЭТУ жизнь такой прекрасной и наполненной, какой она может быть. Таково внутреннее значение социализма: воплотить в жизнь то, что всегда было возможно потенциально.
В этой более высокой форме человеческого общества, мужчины и женщины поднимутся на подлинную высоту. Они очистят наш мир от всяческой бедности, ненависти и несправедливости. Они восстановят нашу планету в ее природной прелести, ее реки, моря и водопады вновь станут чистыми, и все замечательное разнообразие жизни будет защищаться и лелеяться. Удушливые, переполненные города будут уничтожены и перестроены со всей любовной заботой, а творческие люди будут работать на благо окружающей среды. Глубины океанов будут исследованы и подарят нам свои последние тайны. Наконец, но не в последнюю очередь, мы протянем руки к небесам — не в мольбе, а с космическими кораблями, которые доставят человечество в самые удаленные уголки нашей галактики и, возможно, за ее пределы. Когда мужчинам и женщинам откроются столь безграничные перспективы человеческого прогресса, которого мы можем достигнуть нашими собственными силами и ресурсами, без помощи духов — зачем еще нужно будет обращаться к религии? Люди оставят старые воззрения, когда обнаружат, что больше не нуждаются в них.
В Библии можно найти слова большой мудрости, как в Послании Коринфянам, где мы читаем: «Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое». То же самое и с развитием нашего вида. Когда людской род наконец выполнит свое предназначение, сможет стоять на собственных ногах и жить полноценной жизнью — ему больше не потребуется подпорка в виде религии, сверхъестественного существа для безответных просьб, или ложное утешение жизни в ином мире. Когда этот момент настанет, человечество отбросит религию с такой же непринужденностью, как взрослые люди откладывают волшебные сказки, столь любимые ими в детстве, но пережившие свое назначение.